Дети капитана Гранта. Иллюстрированное издание с комментариями. Жюль Верн

сразу пришло понимание того, что сама по себе наука – это только инструмент. Ее применение прямо зависит от того, в чьих руках она окажется. В наше то время одна из центральных тем научной фантастики – тема ответственности ученого за свое изобретение, его судьбу и использование.

      Жюль Верн первым вошел и в эту дверь. Капитан Немо превращает «Наутилус» в свою гробницу не только потому, что чудесный подводный корабль не может покинуть пещеры под островом Линкольна. Он боится отдавать великолепное изобретение невесть в чьи руки.

      И Робур Завоеватель заявляет: «Граждане Соединенных Штатов, мои опыты завершены, но отныне я полагаю, что ничего не следует делать раньше времени. Это относится и к прогрессу: успехи науки не должны обгонять совершенствования нравов… Явись я сегодня, я пришел бы слишком рано, и мне не удалось бы примирить противоречивые и своекорыстные интересы людей… Поэтому я покидаю вас. Секрет своего изобретения я уношу с собой, но он не погибнет для человечества. Он будет принадлежать ему в тот день, когда люди станут достаточно образованными, чтобы извлечь пользу из моего открытия, и достаточно благоразумными, чтобы никогда не употреблять его во вред».

      Скорее романтик, чем консерватор, Жюль Верн создал больше утопий, чем антиутопий. Вольный город Франсевиль, колония на острове Линкольна, колония землян на Галлии, республика Либерия на Огненной Земле – явные утопии.

      Но есть у него и Штальштадт. Есть и Кау-Джер, вынужденный отступиться от своих анархических принципов.

      И все же он верил в прогресс! Верил, что народы колоний и полуколоний построят общества не менее совершенные, чем европейские. Верил в разум. Он ушел из жизни в неспокойное время: грохотала Русско-японская война, Европа разделялась на международные блоки, ощерившиеся оружием. А он, полуослепший, измученный диабетом, говорил журналистам: «что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собою и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству…».

      Нам бы его оптимизм.

      Почему это интересно, или: Никакой политкорректности

      Есть и еще причины, по которым Жюля Верна хотят читать. Одна из них – тексты Жюля Верна абсолютно лишены бреда, именуемого в наши дни то «толерантностью», «то «политической корректностью».

      Жюль Верн постоянно «вступается» за народы колоний. Ему антипатичны расовые предрассудки. Но и иллюзий у него никаких нет.

      Туземцы у него не таковы, какими «должны быть» в воспаленном воображении современного левака. Они отвратительны даже внешне; они жестоки, примитивны, опасны. Австралийцы так вообще зверообразны.

      Привлекательны только те туземцы, которые служат «колонизаторам» и учатся у них. Великолепен верный, мужественный индеец Талькав. Но ведь и он – не людоед с Новой Зеландии и не австралиец, которого путешественники могут спутать с обезьяной. Он владеет лошадью, стальным ножом и карабином, – а плавят сталь