Капкан для маньяка. Наталья Александрова

была заведомая неправда, но для начала разговора вполне годилось.

      – Так ли уж и пол-участка? – притворно усомнилась Надежда.

      – Приходи – сама увидишь. А где дом не мешает, там земля плохая, одни камни.

      – Но огурцы-то есть?

      – Огурцы есть, но разве в этом дело! – страстно ответила тетя Шура.

      – Тетя Шура, – не выдержала Надежда, – что вы так себя изводите? Мало ли богатых людей теперь развелось! Что ж, из-за каждого нового русского здоровье свое гробить!

      – Ай, да ничего ты не понимаешь! – с досадой воскликнула тетя Шура. – Если бы были люди приличные, то я ничего… Но, Надя, точно тебе говорю – нечисто в том доме. Ночами такое там делается – кровь в жилах стынет, оторопь берет.

      – Ну, хозяева богатые люди, приезжают на выходные, как теперь говорят, оттянуться. И считают, что за своим забором могут делать что хотят – никому их не видно.

      – Не видно! – хмыкнула тетя Шура, – но вот попомни мое слово – добром это не кончится.

      – Да что они там делают такого страшного?

      – А вот приходи ночью – увидишь! – в глазах тети Шуры зажегся маниакальный огонь.

      «Плохо дело». – Надежда даже слегка отодвинулась на край лавки.

      Тетя Шура обиженно замолчала. Ситуацию несколько разрядил приход бабы Мани с подойником.

      – Хозяйка, дома ли? – послышался от калитки голос Васильича.

      – Заходите, заходите, – откликнулась Надежда, – с утра вас ждем.

      Заметив ее, Васильич почему-то не обрадовался.

      – Мария Ивановна, подпишите тут и вот тут.

      – Это штой-то?

      – Протокол, – терпеливо объяснил Васильич, – с вас вчера показания снимали?

      – Ничего с меня не снимали, – рассердилась баба Маня, – только капитан нагрубил. Надя, глянь-ка, что там написано, очки долго искать.

      – Не положено, – строго сказал Васильич, – посторонним – не положено.

      – Да ты в уме ли? Какая она посторонняя? Она ж свидетель.

      – А капитан Свирбенко сказал, что раз документов нет, то никакой она не свидетель. Вы свою личность удостоверить можете? – обратился он к Надежде. – Нет? Ну тогда зачем вам эта головная боль?

      – Значит, как десять раз меня по солнцепеку гонять, то я свидетель, а в документах я у вас не фигурирую.

      – Да какая разница? Что вы такого видели, чего они не разглядели? Это капитан так сказал, – поправился Васильич.

      «Много чего, – подумала Надежда, но не стала спорить и собралась домой. – Ничего им рассказывать не буду, пусть сами вертятся».

      Васильич зачитывал бабе Мане протокол, составленный в очень расплывчатых выражениях. Действительно, две старухи близко к покойнику не подходили. Что они могли видеть?

      – Уже известно, отчего он умер? – миролюбиво спросила Надежда Васильича.

      Тот отвел глаза.

      – Не знаю я, медицина разбирается.

      «Что тут разбираться, – удивилась Надежда. –