Осколки детства. Ольга Васильевна Чемерская

метнулся в кусты и пропал…Где-то здесь пёс нашел котёнка, теперь его зовут Китти, и она просто милаха! А может, и не двор виноват вовсе, а пёс?

      – Эй, лохматая псинка, не ты ли мистику творишь? Ага. Сомнительно.

      Псу совсем не интересна мистика, ему интересно обнюхать все углы и обновить старые метки. А я просто иду следом. Земля растаяла, и видно целую полосу немного просевшей земли. Зимой здесь копали, и двор пересекала глубокая траншея – меняли трубы канализации. Везде уже травка пробилась, а здесь её не будет. По крайней мере, в этом году – верхний слой перекопан.

      Я шагнула вперед и… провалилась: «Ааааааа!…»

      Подземный аквапарк повеселил вдоволь пылью, темнотой, а главное – глубиной, на которую я провалилась в мгновенье ока!

      – Эй! Эгегей! – крикнула я, глядя в маленькое отверстие вверху. Туннель оказался практически вертикальным, и многочисленные попытки подняться наверх увенчались провалом. Как говориться, почувствуй себя Алисой. Я села и оглянулась. Туннель не заканчивался здесь, он продолжался дальше под землёй, и там, дальше, было довольно светло. Золотистые солнечные блики отражались от стенок туннеля, говоря: дальше ты увидишь залитую солнцем поляну.

      – Алиса так Алиса.

      Оглядываясь, я аккуратными шажками двинулась вперёд. Проход на самом деле был выше человеческого роста. По нему вряд могло идти четыре человека точно, и я не испытывала дискомфорта. Клаустрофобией я не страдала, но во сне узкие туннели, кроличьи норы вызывали панический ужас. Я задыхалась и теряла сознание. В подобных местах бывать не приходилось. Откуда взялись эти страхи? Только что из кино. Способность человека примерять на себя всякую ситуацию использует и кино, и книги, вызывая яркий психоэмоциональный ответ. Мой ответ тоже. Если, конечно, эти книги и кино достаточно талантливы. Просто детский мультик, если он не пустышка, не телепузики какие-нибудь и то может серьёзно впечатлить. Вспомнила же я Алису, провалившись сейчас в туннель. Другое дело, что я увижу там дальше. Какой жанр разыграет передо мною жизнь? Надеюсь, не ужасы.

      Не помню, кто из известных личностей сказал, что человек не может придумать то, чего в принципе не может быть! Даже сон – это небывалая комбинация бывалых впечатлений.

      Поэтому я верю всему, что слышу и вижу. Но всегда перепроверяю. Огульно верить во всё глупо. Я потенциально верю в инопланетян, фей, Атлантиду, рептилоидов…

      Чего только в жизни не бывает. В Германии нашли пятьдесят четыре вариации пола человека. Вы верите? Ха-х. Я пока в этом вопросе не разбиралась, но умные же люди считали… надеюсь.

      Туннель всё шире. И вот он, простой городской дворик. Бабушка сидит на лавочке и вяжет коврик из нарезанных полосок ткани.

      – Бабушка! Как вы тут оказались, под землей!?

      – Что ты, девонька! Я на небесах.

      Я посмотрела вверх. Неба нет, но всё вокруг залито солнцем. Деревья, дома отбрасывают чёрные контрастные тени. Подумала: «Обойду здесь всё, и нужно забрать наверх бедную бабушку. Какое ж небо под землёй?…»

      Мелькнула тень. Другая. И я не успеваю повернуть голову. Кто-то прячется, следит за мной. Ещё одна тень… я забегаю за угол… Шок! Ужас! Холод!… Ледяная вода потоками стекает мне в туфли.

      – Га-га-га. Га-га-га. Вовка, побежали, ещё воды наберем! – слышу я смешливый мальчишеский голос и топот убегающих ног, протирая мокрые от воды глаза. Волосы сосульками падают на лицо. Обидно.

      – Баба, дай две копейки на булочку! Дай! – пятилетняя девочка появилась откуда не возьмись, подошла к бабушке и дергает ту за рукав.

      – Скоро обедать пойдем. Потерпи.

      – Булочку хочу с помадкой… ни хочу обедать… хочу булочкуууу, – ныла она.

      – Нет. Булочку получишь на полдник. С молочком поешь и до ужина сыта. А так обедать не будешь. Аппетит пропадёт.

      – Ты плохая! Я тебя не люблю, – кричит девочка, замахиваясь на бабушку куклой. Кукла изгибается, а из неё то и дело вырывается: мама… мама… мама.

      У соседнего дома девчонки скачут через резиночку. Худенькие, в простых ситцевых платьицах и разношенных «совдеповских» сандалиях. Из натуральной кожи. Краска на них быстро облуплялась, но они никогда не тёрли ноги.

      – Шестой кон! На шею натягивай! – гордо поставив руки в боки, говорит Наташка, самая длинноногая из нас. Кроме неё до шестого кона никто не допрыгивал… Ступеньки прошла, но на бантиках зацепилась…

      – Ха-ха-ха! Хвастунья!

      – …Ната! Обедать! – из окна выглянула тетя Таня и позвала Наташку. Та победоносно посмотрела на нас и побежала в сторону подъезда.

      – Может, на речку после обеда… – вдогонку крикнула Сашка.

      – Спрошусь у мамы! – шагая задом наперед ответила Наташка и скрылась в подъезде.

      ***

      – Вот она смотрите. Идёт! – услышала я шепоток и повернула голову. Группка ребят и девчонок сбились в кружок и захихикали.

      – Говорят, она написала Женьке записку с признанием… – услышала я снова и на крыльце деревянного дома во дворе увидела его, Женьку.