Нойды. Черный вензель. Елена Дмитриевна Булганова

не знаю, – понурилась девушка. – Возможно.

      – Ага, или вот эта парочка высоколобых подзарядилась английским пивком перед тем, как уничтожить очередную партию бракованных детей! Да как вообще можно тут сидеть, зная все это, а, Элка?!

      – Можно! – тихо рявкнула Котенок в ответ. – Как и в любом другом месте! И мы не знаем, что они обсуждают, может, лекарство, которое спасет миллионы жизней. Или как помочь моей сестре. Лучше ешь давай!

      Она рывком пододвинула к нему блюдечко с пирожным.

      – Что же нам делать, Эл? – берясь за ложечку, спросил Эдик упавшим голосом.

      – Ты о чем сейчас?

      – Ну, об «Апофетах». Мы столько лет потратили, чтобы узнать тайну этих детей. Теперь мы знаем. Что дальше?

      – Меня спрашиваешь? – усмехнулась девушка.

      – Нет, себя.

      – Ну, если позволишь побыть твоим внутренним голосом… Вы можете выйти из игры и зажить обычными жизнями. Или продолжить присматривать за ребятами, помогать им.

      – И нам это позволят?

      – Вам никто не станет запрещать. Или мешать. Это вполне вписывается в план экспериментаторов. А эксперименты сейчас пойдут один за другим. Мне звонил Гайдай узнать о самочувствии, между делом сказал, что уже с понедельника возобновляются уроки в недавно восстановленном корпусе. Первоначально в нем планировали разместить детский сад при школе для детей с четырех лет. Но все равно не успели набрать в этом году, так что пока туда переведут школьников. Начнется учеба, начнутся и новые опыты.

      – Как долго они будут продолжаться?

      Девушка зябко передернула плечами:

      – Трудно сказать, но могу предположить. Детей во всех случаях собирали вместе примерно десять лет спустя после того, как выпускали в большой мир, иногда больше, иногда меньше. Думаю, ориентировались на возраст старшего из пятерки. Потому что есть предположение, что с возрастом в первенцах происходят перемены, их способности выходят на новый уровень.

      – Каким же образом?

      – Никто не знает. Так далеко наблюдение за детьми еще ни разу не заходило, просто не было подобных групп. И помощь им точно понадобится… но не такая, как ты сейчас думаешь.

      – Что? – встрепенулся Редкий. – Ты научилась читать мои мысли?

      – Не обижайся, но это не трудно. Ты меня почти не слушаешь, хмуришься и рвешь в хлам салфетку. Наверняка прикидываешь, как увезти ребят и где-то спрятать, но понимаешь, что у вас нет на это ни средств, ни возможностей.

      – Бред какой-то, – прошипел Эдуард. – Дети в руках бесчеловечной организации, их будут подвергать опытам, опасности, они могут погибнуть – и ничего нельзя сделать!

      Элла грустно кивнула:

      – Да, это так. Но сделать можно – надо помогать им по мере сил. И защищать. Неизвестно, как поведет себя «Комитет» после двух смертей. Не исключено, что они уже вынесли ребятам приговор.

      – Но разве Институт не может разобраться с ними? – выкрикнул Редкий, врезался грудью в стол и опрокинул кофейную чашку, уже пустую.

      А он и не