Нойды. Черный вензель. Елена Дмитриевна Булганова

и Соня держатся за руки и старательно дистанцируются от него. Стоило Антону приблизиться и заговорить о возможном сборе участников «Апофетов» – оставшихся троих, как Борис принялся внимательно разглядывать собственные заляпанные грязью ботинки, а Сонин взгляд заметался испуганной белкой между мужчинами и могильным холмом. Кинебомба отвернулся от парочки и ушел, не прощаясь.

      Без одной минуты семь он приблизился прогулочным шагом к торчащим из земли колоннам из золотистого камня – остаткам старинного здания Адмиралтейства на берегу Белого озера. Когда-то здесь был шахматный клуб, но он сгорел подчистую, а колонны уцелели и за годы полностью очистились от гари – таково было свойство местного камня. Только одна колонна развалилась на части.

      На обломке ее и восседал мужчина, издали похожий на сыча: так плотно он запахнулся в куртку и втянул в плечи круглую лысую голову. Мужчина был уже немолод, полноват, но крепок и подтянут. Лысина свекольно багровела на легком морозце. За колоннами Антон углядел еще одного, по виду подростка, – он увлеченно рылся в смартфоне. Кинебомба подошел к старшему. Тот энергично поднялся на ноги, и стало видно его лицо – загорелое, с глубоко сидящими яркими глазами, круглый подбородок словно дробью посечен.

      – Давид, – представился мужчина и протянул ладонь, твердую, слишком горячую для такого стылого вечера. – Без отчества, если можно, ненавижу, когда напоминают о возрасте.

      – Антон. Понимаю вас.

      – Рад знакомству и особенно тому, что не прождал понапрасну в этой холодине.

      – Я мог и не знать это место, – подметил Кинебомба. – Из наших не все знают… детали тех событий.

      Сказал и с накатившей горечью осознал, что «наших» теперь почти не осталось.

      – Тогда наша встреча не состоялась бы, – без всякого сожаления ответил Давид. – Времена сейчас сложные, и мы не стремимся к непроверенным контактам. Я в курсе, что Гриша дал нашу визитку не вам, Антон, но все же готов побеседовать с вами. Давайте пройдемся.

      Они пошли медленно по кленовой аллее, парнишка двинулся за ними, но от телефона так и не оторвался.

      – Сегодня девять дней, – с напором произнес Кинебомба, отпихивая в стороны ботинками тронутые заморозками и тлением листья. – Мы тоже тогда потеряли товарища. Вы знаете, кто их убил?

      Давид на ходу долго и спокойно вглядывался в его лицо, потом спросил:

      – Вы, Антон, только ради этого вопроса искали контактов с нами?

      – Не только. Но этот вопрос для меня – наиглавнейший. Я несу ответственность за каждого, кого позвал в «Апофеты».

      – Понимаю. Вы не привыкли терять своих людей. Для вас это шок, гром среди ясного неба. А я ношу возле сердца, – он похлопал рукой по куртке, – обширный список погибших товарищей от начала существования «Комитета» и до наших дней.

      Антон молча выслушал, дождался паузы и повторил:

      – Так кто?

      – Их никто не убивал.

      – Но…

      – Их прикончило нечто неуловимое и непостижимое, – перебил Давид. – Тут мы ступаем на шаткую почву домыслов