Кащенко. Записки не сумасшедшего. Елена Котова

запру. Чтоб к этому времени ты его забрала и сдала, как положено, туда же, куда телефоны сдают».

      – Вы же всю ночь тут дежурить будете, пусть он всю ночь подзаряжается.

      – А если он пропадет? Мне отвечать тогда за твой… этот, как его… бук?

      Разрешенным телефоном пользовалась осторожно: посылала только тексты, накрыв одеялом голову, читала и отвечала на мейлы. В обед старшая медсестра пришла отнять. Я не отдала, сказав, чтобы ко мне не подступались до прихода адвоката.

      Беседа адвоката с завотделением закончилась не обретением положенного гаджета, а предложением писать адвокатский запрос и обещанием «я вам отвечу, не сомневайтесь» – причем на повышенных тонах.

      – Мне доложили – и больные, и медперсонал, – что она фотографирует все, что тут происходит, – заявила завотделением.

      – Это неправда, – говорю я.

      – Я не буду разбираться, правда это или нет, – бесспорно достойный ответ.

      – Вот «Блэкберри», найдите хоть одну фотографию!

      – Разговор окончен, выйдите из кабинета.

      Тем не менее весь прошедший вечер я еще держалась и была при телефоне. В разрешенное время – с полседьмого до восьми, когда телефон выдают всем, – позвонил муж из Америки.

      – Ну как?

      – Ну так… – почему-то неохота пересказывать битву за ноутбук, за телефон. Муж ведь в Америке.

      – Ты говорила, что одеяло у тебя тонкое. Танюшка тебе смогла какой-то пледик организовать?

      – Коль, какой пледик? Тут футболку разрешают только одну. Одни штаны и один свитер или фуфайку. Один крем, остальные отобрали.

      – Ой… Этого я не мог представить. Глупо, да?

      – И не представляй. Ты представляешь, что я в больнице, а я скорее в тюрьме. Знаешь, мы с тобой уже вчера говорили. Сегодня, правда, ничего нового. Давай я лучше разрешенное телефонное время потрачу на зарядку. А то завтра нечем будет пользоваться. Розетки только в столовой, в другое время к ним не подойти с телефоном. О’кей?

      – Ну давай, конечно, – отвечает муж, в его голосе звучит сомнение… В чем? Возможно, даже в моей психической уравновешенности. Я слышу только, что мою реальность ему представить трудно. Он не видит ее картиной, написанной на холсте, ему ничего не рассказывало окно, знающее, как ее надо воспринимать.

      Все ложатся спать – я в числе первых, в наивной надежде, что не будут же меня будить только для того, чтобы отобрать телефон. Какое заблуждение! «Котова, Котова… – дежурная медсестра трясет меня за плечо. – Быстро телефон сюда!» Сую руку под подушку, отдаю телефон и подзарядку. Сон прогнали. Унижения не чувствую, просто противно. Не засыпается…

      Вдруг чувствую все: сопение и кашель десяти женщин (хотя, грех жаловаться, в нашей палате никто не храпит), духоту, раскаленную батарею как раз у меня в изголовье.

      Медсестра, отнявшая мобильник, и две другие сидят в комнате медперсонала. Слышу их громкие голоса, они, похоже, выпивают, а что курят – это точно. Проходит час, я лежу, пялюсь в лампочку над дверью – прямо напротив моей кровати.