Неудобный русский (сборник). Влад Ривлин

и особенно не хотелось уступать место более энергичным и молодым. К нему вернулось то забытое чувство страха, которое он испытал в детстве, впервые оставшись один на один с незнакомым и равнодушным миром. От своего неожиданного открытия он почувствовал себя жалким и одиноким. А ведь ещё совсем недавно он плевал на свой возраст и волочился за молоденькими девицами. Он так ни разу и не женился за всю свою жизнь, потому что никак, по его же собственному выражению, не мог нагуляться. Р. привык любить только себя и уже был не способен на любовь к кому-то еще. Он нуждался лишь в удовлетворении своих физиологических потребностей и поэтому не обременял себя семьёй. Р. и предположить не мог, что когда-нибудь будет чувствовать себя таким жалким, одиноким и беззащитным.

      Благодаря происходящим с ним переменам он стал теперь совершенно иначе смотреть на окружавший его мир. Премьер, к которому он всегда относился с искренней симпатией и даже почтением, теперь вызывал у него всё большую досаду, переходящую в ненависть. Р. раздражало его лицемерие, хитрый взгляд, показное радушие. Не ускользнуло от Р. и желание премьера избежать встречи с ним. Если им доводилось пересекаться во время предвыборных компаний, премьер с уже ставшей профессиональной теплотой в голосе спрашивал Р. о самочувствии, о делах и вообще о жизни и при этом становился как будто само внимание. Р. воспринимал всё это как издевательство, потому что во время встреч предвыборного штаба премьер вдруг становился рассеянным и начинал куда-то торопиться именно в тот момент, когда Р. начинал говорить о своих идеях или соображениях.

      Не менее тяжёлым ударом стало для Р. отношение его бывших коллег. Никто из них не считал нужным даже скрывать своё полное безразличие и презрение к его судьбе. При виде его все торопились, здоровались с ним на бегу или даже через плечо. Он долго не мог понять, в чём же причина такого отношения, почему он вдруг стал никому не нужен. А причина была в Максе – двадцатишестилетнем наглом и самоуверенном выскочке, ставшем правой рукой босса.

      Сейчас Р. казалось, что ни к кому ещё в жизни он не испытывал такой ненависти как к этому Максу, в мгновенье ока сделавшему стремительную карьеру у босса. В глубине души он знал, почему так его ненавидит, но не хотел себе в этом признаться. А всё дело было в том, что Макс являлся как будто его отражением в зеркале. В своё время Р. точно так же шёл по трупам и был точно таким же циничным и безжалостным. Для Р. предвыборная компания всегда была боем без правил, и он гордился тем, что был одним из пионеров чёрного пиара в стране. К чёрному пиару он подходил творчески и был при этом феноменально циничен.

      – Каждого можно за что-то посадить, – с усмешкой говорил он, – нужно только найти за что.

      – Если хорошо поискать, всегда можно найти дохлую кошку в чужом огороде, – говорил он молодым коллегам.

      Главный же его талант заключался в том, что он мог находить эту кошку везде, даже там, где её не было. Его боялись и презирали, но он воспринимал это как признание своих заслуг и хвастливо заявлял:

      – Дай