Пучина скорби. Альбина Нури

чем-то предупредить его, но не решается.

      «Почему не сказать прямо? Никто же нас не подслушает!»

      За окном с желтыми занавесками в красный цветочек разливалась тьма. Вадиму почудилось, что из этой темноты что-то пристально смотрит на него, следит за ним взглядом.

      «Это паранойя!»

      Вадим отвел взгляд от окошка.

      – Нехорошее там место, – скороговоркой произнесла Марина Ивановна.

      – Но вы сказали, экскурсии туда водили.

      – Раньше нормально было, – согласилась Марина Ивановна и посеменила в коридор. Говорила она теперь отрывистыми, рублеными фразами. – Предприятие работало. Рудник. Люди зарплату получали. Дорога даже была железная. Грузы возили. Но теперь уж все.

      Вадим встал и пошел за ней.

      – Вы простите, мне пора, муж ждет.

      – А что случилось потом? – спросил Вадим. – Вы сказали, раньше было нормально. Потом-то что стряслось? Дело в провалах?

      Она смотрела на него, и глаза ее за стеклами очков казались чересчур большими. И определенно испуганными.

      – Кое-что было, – прошептала она, – кое-что плохое. И мой сын… – Лицо ее исказилось. – Он…

      – Что с ним случилось?

      Марина Ивановна глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки.

      – Он погиб, – сказала она. – В Верхних Вязах. После армии не мог работу найти и… Знала бы, чем все обернется, не дала бы сыну близко подойти к…

      «К чему? К кому?»

      Марина Ивановна твердо посмотрела Вадиму в глаза, и он понял: больше женщина ничего не скажет. Что-то связывало ее, сковывало язык, не давая открыть правду.

      Впрочем, то же самое можно было сказать и о Вадиме: и он ведь не поделился своей бедой. Был бы откровеннее, может статься, добился бы искренности в ответ. Но Вадим не мог сообразить, стоит ли это делать, нужно ли говорить про Ирочку (и про блогера Василия).

      Пока размышлял, Марина Ивановна отперла замок, выскользнула из квартиры и устремилась вверх по лестнице, наспех попрощавшись с постояльцем.

      Глава седьмая

      Человек предполагает, а Бог располагает. Всю точность и даже некоторую безнадежность известной фразы Вадим постиг, добираясь в Верхние Вязы.

      По его прикидкам, он должен был оказаться в городке уже часам к двенадцати, однако вышло иначе. Выехал Вадим позже, чем планировал, но все же достаточно рано, девяти еще не было. Перед отъездом зашел в шестую квартиру, занес Марине Ивановне ключ, поблагодарил за гостеприимство.

      Она улыбалась, но Вадим видел, что ей не по себе. Как будто женщина хотела одновременно двух противоположных вещей: чтобы постоялец убрался как можно скорее и чтобы задержался подольше, не уезжал (или, если сказать более определенно, чтобы не ехал в Верхние Вязы).

      Это немного раздражало: есть тебе что сказать – так говори, не молчи, что за игры? А если не хочешь говорить, так нечего было начинать.

      Октябрьское при свете дня производило довольно гнетущее впечатление. По некоторым приметам – большой сквер, ряд претенциозных зданий, городская площадь – еще чувствовалось,