Хедин, враг мой. Том 2. «…Тот против нас!». Ник Перумов

Ульвейна.

      Вернее, слышал.

      Слышал его тихий, мертвенно-спокойный голос.

      «Прости, Учитель…»

      Страшна цена подобного знания, и даже боги не разымают себя на части просто так, просто чтобы разведать, чем заняты их неприятели. Страшна цена – ибо колоссален соблазн так и остаться разделённым, почти всезнающим, почти всевидящим. Страшно не устоять, страшно польститься на мнимую «божественность», за которую часто принимают отстранённость, хладность и равнодушие.

      Когда в единый миг обозреваешь всё сущее, легко остаться безучастным к голосам малых сих.

      И отсутствовало ещё нечто, нечто неуловимое, оставшееся там, с Неназываемым.

      Жалость.

      Жалость к душам, захваченным безумным водоворотом непустой пустоты.

      И что-то ещё, столь же важное, чему Хедин пока не мог подобрать определения.

      Словно он утратил полноту, завершённость, цельность.

      Огромная цена была уже уплачена, а План начал выполняться лишь частично.

      Огненный феникс Сигрлинн возник там, где он и ожидал, – подле Асгарда Возрождённого. Сейчас там же появится и её армия, всё, что она успела собрать. Ночные Всадницы, остатки Ордена Прекрасной Дамы… быть может, кто-то из эльфов. Ещё, быть может, кто-то из гигантов-гримтурсенов, былых обитателей Хьёрварда, не забывших своих поражений в давних войнах с асами.

      Тут всё правильно. Всё хорошо.

      Ракот… Ракот подле Кипящего Котла.

      План, план, план. Всё идёт по Плану, по одному из. Ибо их множество. А главное – чтобы План выполнялся…

      Нет, закричал бы на это тот самый Хедин, что остался в темнице Неназываемого. Это совсем не так, это совершенно не так!

      Но его бы не услышали.

      Хедин-великан был увлечён интересным зрелищем – он отыскал посмертие Эйвилль.

      Хедин-вырвавшийся лихорадочно манипулировал заклятиями, стараясь упорядочить потоки магии, развязать затянувшиеся узлы. Поглощённый механикой, тонкими настройками, ловкими наложениями и перекрытиями.

      Третья же ипостась, та, что оставалась в средоточии Тьмы, то, что было белым огнём, сутью Нового Бога Хедина, обернулось, глядя прямо в сердце Неназываемого.

      Эта ипостась Познавшего Тьму должна оставаться здесь – и она не может остаться.

      Глухая боль возникала в сознании, хотя, казалось бы, болеть было совершенно нечему.

      Чтобы всё собралось бы вместе и воедино, требовалось все три части разъятого. Три, а не две.

      Настоящий Хедин – он оставался здесь, в кромешной тьме, чувствуя, как «сверху», от границы с Неназываемым, обрушивались в вечный мрак новые и новые души, захваченные разбушевавшейся пустотой.

      Что оставалось? – лишь смертельный риск. Риск да надежда, что оставленные позади двое сумеют… продержаться до его возвращения.

      На большее он не рассчитывал.

* * *

      Великолепный феникс заложил крутую петлю