Это мой мир (сборник). Андрей Смолюк

такие: старайся, не старайся, а протирают они все значительно хуже, чем женщины. Поэтому Свете все приходилось доделывать за своих мужчин. Это ей не нравилось, и нервничала она здесь очень даже сильно.

      А после машинок-паровозиков, скаканий-ползаний у Светы вообще жизнь трудная начиналась. Мужики ее начинали пилить, сверлить, строгать, забивать гвозди и делать прочие мужские дела, без которых нормально существовать они, мужики, не могут. Что впрочем, естественно, так уж мир наш устроен. Ну, а какой порядок и уют в доме, когда пилят, сверлят, забивают гвозди и т. д.?

      То, что все гремит и грохочет, это Света еще терпела, но вот то, что везде начинали валяться стружки, опилки, железки и гвозди, которые из кухни, где обычно пилили и строгали Светины мужчины, постепенно переходили на пол всей квартиры, Света спокойно переварить не могла. Она как женщина стояла на страже уюта и покоя в доме, а мужики ее переворачивали весь этот уют и покой с ног на голову. Что, впрочем, для мужиков вполне естественное и, можно сказать, любимое занятие.

      Света понимала – я уже говорил, она была неглупой – что если она начнет «пилить» своих мужчин, то будет еще хуже. Мужики из принципа начнут греметь и разносить стружки по квартире еще интенсивней. Поэтому она молчала, но нервничала и ничего не могла с собой сделать, лишь вздыхая грустно-прегрустно, когда уж совсем ей было нехорошо.

      После сверления, пиления и забивания гвоздей, мужики Светины все, естественно, прибирали, но хотят того мужики или нет, так уж мир устроен, впрочем, это я уже говорил, прибирают они, положа руку на сердце, хуже, чем женщины. Так что домывать все Свете приходилось самой! И при этом по всей квартире. Свете это, опять же не нравилось, и мужикам ее здесь доставалось. Но что поделаешь, мужики есть мужики! А это все нервы, нервы, нервы, которые в женском, хрупком теле имеют толщину совсем не канатную!

      Поэтому Света здесь иногда и выговаривала своим мужчинам, что она про них думает, но мужики ее говорили здесь только что-то вроде «хи-хи-хи», целовали свою маму и жену, которую очень любили и обожали, и все оставалось по-старому.

      Потом наступал обед, и здесь у Светы начинался отдых до четырех-пяти часов вечера, поскольку все ее мужики после обеда шли спать. Поспать в воскресенье – дело святое. Света отдыхала и наслаждалась покоем и тишиной. Она смотрела на кухне телевизор, иногда для полноты чувств при этом подкрашивая губки и глазки. Она знала, что подкрашенная очень нравится своим мужикам, и это была правда.

      Однако после сна для нее, вообще, начинался кошмар. Мужики шли мыться в ванную. Сначала Костя, потом Анатолий. А дело тут заключалось в том, что вода, как ни странно, имеет свойство разбрызгиваться. И пусть в ванной у них была шторочка, которая, по идее, должна была защищать эту ванную от попадания воды на пол, но мужики есть мужики, и вода почему-то находила способы преодолеть эту шторочку. У Светы такого не случалось. У нее в ванне после ее мытья было сухо. А после мужиков был потоп. Света нервничала, потому что вода могла просочиться через стены и затопить