Пепел и перо. Рейчел Кейн

но и сделала этот символ своим собственным. Джесса захлестнуло волной злорадного наслаждения, когда он увидел выражение лица Бека. Его обыграла девчонка на четверть младше его, и послевкусие такой проигрыш оставил горькое.

      Однако Бек не собирался принимать поражение, не нанеся ответный удар. Джесс понял это в тот самый миг, когда Бек схватил мантию и швырнул ее в пылающую книжную пирамиду. С жалкой попыткой выказать презрение, однако это вызвало у Джесса боль, словно его ударили в живот. И он видел, как содрогнулась сама Халила… совсем чуть-чуть. Как и Вульф, она высоко подняла подбородок. Непримиримо.

      – Лишь трусы могут бояться какого-то куска ткани, – сказала она достаточно громко, чтобы ее голос услышали на трибунах. Ее глаза блестели: от гнева, не слез. – Быть может, мы не согласны с политикой архивариуса. Быть может, мы желаем его свергнуть и поставить на его место более достойных профессоров. Однако мы по-прежнему боремся за знания. Вы же боретесь впустую.

      Взгляд Бека устремился куда-то за спину Халилы, он быстро кивнул, и в то же мгновение Халилу схватили, дернули и вынудили снова опуститься на колени. Она почти упала на землю, покосившись в сторону Джесса. Он инстинктивно протянул руку, чтобы ее поддержать, и их пальцы переплелись.

      В этот самый миг Джесс понял, к чему все это было. Сняв свою мантию, Халила не просто выказала отказ подчиняться, она еще и отвлекла внимание на себя. Между пальцами она сжимала металлическую шпильку для волос, которую сняла со своего хиджаба.

      Халила понимала, что в руках Джесса эта шпилька может быть не менее опасна, чем любое оружие.

      Внезапно грудь Джесса наполнилось облегчением, и он быстро обменялся взглядом с Халилой, когда спрятал шпильку между собственных пальцев. «Она права, – подумал Джесс. – Рано или поздно нам придется вскрывать замки. Если мы доживем до этого момента».

      Джесс отпустил руку Халилы и спрятал ее заколку в рукаве своей рубашки. Нужно будет найти место получше, где ее спрятать, однако пока и так сойдет.

      Бек проигнорировал их. Теперь он был занят тем, что бросал мантию Вульфа в огонь. Потом мантии отняли и у Томаса, и у Дарио. Четыре мантии были брошены в огонь одна за другой, и воодушевленные зрители все это время с одобрением кричали и улюлюкали. Джесс предполагал, что шелк горит быстро, но вместо этого мантии начали дымиться, тлеть и корежиться, а потом наконец-то обратились в пепел и начали рассыпаться по краям. Никакого впечатляющего зрелища, что, кажется, разочаровало и Бека. Запах горелых волос смешался с мясной вонью горящих кожаных переплетов, и на мгновение Джесс вообразил, что на этом пепелище горит человеческое тело.

      Тело одного из них.

      – Ну а теперь мы можем начать заново, – сказал Бек, когда шелка обратились в горстку праха. – Вы больше не являетесь частью Библиотеки. И со временем вы поймете, что мы с вами братья и сестры.

      – Если вы хотите убедить нас в этом, позвольте нам хотя бы встать, – сказал Санти, и Джесс уловил гнев в его голосе. Струйка крови