Давшая клятву. Одри Грей

на лианы и лозы, чем на целое здание, поэтому рунная стена и была покрыта этими растениями в качестве дополнительной меры предосторожности.

      Хейвен заметила еще больше цветов на лианах, вьющихся над окнами и прорастающих из трещин в мраморе. Сорвав желтый цветок жасмина с арочного дверного проема, девушка покрутила лепестки между пальцами.

      И тут до нее дошло: все цветы были в той или иной степени ядовиты. А из своего опыта общения с тварями иного мира Хейвен знала, что цветы, ядовитые для смертных, были в три раза опаснее для Порождений Теней.

      Возможно, храм был покрыт этими цветущими лианами не для того, чтобы сохранить здание, а для того, чтобы защищать смертных внутри него во время церемонии вступления в рунные права. От этой мысли по спине Хейвен пробежала дрожь, и девушка сорвала еще несколько лепестков, прежде чем последовать за стражами внутрь.

      Храм представлял собой восьмиугольник. На каждой стене были изображены сцены из Священной книги Богини, входящие в историю Дома Девяти. Фреска, посвященная Дому Ботелеров, покрывала заднюю стену, на ней был изображен прародитель Белла, стоящий на коленях под священным рунным древом жизни, Вседарующим.

      Или это происходило в Эффендире, в Донатус Атреа.

      Посреди мраморного пола росло серое дерево с гладкой корой, точная копия изображенного на стенах храма. Оно было таким высоким, что золотые листья почти касались изогнутого потолка. С изящных ветвей свисали жемчужно-белые георгины размером с кулак Хейвен, почти прозрачные лепестки были покрыты серебристыми и розовыми прожилками.

      Девять рядов скамей занимали обе стороны помещения. На них уже расселись дворяне, которые нетерпеливо обмахивались веерами. В прежние времена каждый ряд отводился определенному дому из числа Девяти Домов Смертных, и их эмблемы в виде цветов были выгравированы на каждой скамье.

      Но теперь, когда так много Домов пало жертвой Проклятия, в живых осталось лишь несколько благородных потомков из Девяти. Территории остальных королевств взяли под контроль смертные высокого происхождения, которые находились в сомнительном родстве с истинными монархами и имели еще более сомнительное отношение к магии.

      Пока Хейвен торопливо вела Белла по проходу между скамьями, от голода у нее разболелась голова. В воздухе витали ароматы дорогих духов, но они не могли скрыть запаха кислого пота после долгой поездки под солнцем Пенрифа.

      В глубине храма Хейвен заметила королевскую семью, вольготно устроившуюся на первой скамье с изображением черного георгина, заключенного в круг, и подавила желание ударом кулака стереть ухмылку с лица Ренка.

      Проследив за взглядом отпрыска, король бросил на Белла быстрый нетерпеливый взгляд. Губы монарха скривились при виде растрепанного и покрытого пятнами пота наследника с перекошенным от страха лицом.

      Неужели король не мог выказать хоть малейшее облегчение от того, что с Беллом все в порядке?

      Хейвен впилась ногтями в ладони. Через несколько часов ей больше