(Не)единственная. Алина Углицкая

глядя на непонятную штуку, стоящую на столе прямо передо мной. Похоже на канделябр, только вместо свечей – голубые кристаллы конической формы.

      Поддаваясь безотчетному порыву, касаюсь его. Кристаллы мягко вспыхивают, а я, испугавшись, отдергиваю руку.

      Местные лампы?

      Дотрагиваюсь еще раз. Свет становится немного ярче. Теперь он озаряет часть комнаты, в которую меня занесло, и я могу оглядеться.

      Это женская спальня. Причем такая роскошная, будто я перенеслась в итальянский дворец времен расцвета барокко. На кресле рядом с кроватью висит длинный халат-пеньюар из темно-синего бархата. А я, как выяснилось, сижу в полупрозрачной кружевной сорочке, мало что прикрывающей, и… без белья.

      Пока раздумываю, куда подевалась моя одежда, кто-то тихо скребется в дверь. И меня накрывает паника.

      Возвращаются воспоминания, а вместе с ними приходит страх.

      – Госпожа? – дверь открывается, в комнату проникает полоска света из коридора. – Это я, Рилия. Господин требуют вас к себе.

      – Г… господин? – выдавливаю через силу.

      Тот самый, о котором говорила Анабель?

      – Я помогу вам одеться.

      Кажется, это всего лишь служанка.

      Я молча киваю. Она входит в комнату, неся в руках еще один канделябр, только поярче моего.

      – Зачем он меня зовет?

      – Не знаю, госпожа, Его Светлость мне не докладывают. Давайте лучше, я вас причешу.

      Светлость – значит, герцог. Нет, кажется, Анабель назвала мужа лаэрдом… Нужно узнать, какие у них здесь титулы, как обращаться.

      Все еще испытывая внутреннюю дрожь, поворачиваюсь к служанке спиной так, чтобы видеть ее в зеркале. Она открывает шкатулку, стоящую на столике, достает щетку с длинной серебряной ручкой и принимается за мои волосы.

      Отмечаю, что ее во мне ничего не удивило. Оно и немудрено. Анабель, как и обещала, довела наше сходство до идеала…

      В зеркале я и одновременно не я. Моя улучшенная копия: черты лица стали более правильными, более тонкими. Цвет глаз чуть темнее, а волосы, наоборот, светлее. Мой родной светло-русый цвет приобрел глубокий пшеничный оттенок, а скромное каре превратилось в волну до пояса.

      Мысли перескакивают на сына, и сердце тоскливо сжимается.

      Как он там без меня? Я подписала договор, не имея других гарантий, кроме слова, данного Анабель. Но что-то подсказывает: она не обманет. Будет играть мою роль так же, как я здесь – ее. И пока я делаю то, что ей нужно, мой сын в безопасности.

      Странно только, что она не боится разоблачения. Ладно, волосы, но что насчет тела? Мне же придется спать с ее мужем! А уж тело рожавшей женщины от нерожавшей даже дурак отличит!

      От этой мысли меня пробирает мороз.

      Господи, на что же я согласилась? Переспать с чужим, незнакомым мне мужиком, и, возможно, это придется сделать не раз…

      К горлу подкатывает нежданная тошнота.

      – Госпожа, вам плохо?

      Госпожа? Ах, да, я же теперь госпожа.

      – Нет, – сиплю, пытаясь взять себя в руки, – со мной все в порядке.

      Нужно вести себя так, чтобы никто не догадался