Дурная кровь. Андрей Никонов

мог бы вообще сюда не возвращаться, но редакция «Ньюс» настойчиво требовала, чтобы сотрудник лично явился к начальству в первый рабочий день года. Попытки сказаться больным ни к чему не привели, в декабре из «Фундо Политико» в «Ньюс» перебрался Тимми, а уж он знал Веласкеса как облупленного. Маленький индус подловил его прямо перед праздниками.

      – Ты здоров, Веласкес, и отлично себя чувствуешь, – Тимми потыкал карандашом прямо в камеру, – вольная жизнь пошла тебе на пользу. Коллинз считает, что ты слишком много дышишь свежим воздухом, пора бы понюхать настоящую атмосферу редакции вместе с нами, простыми рабами.

      Репортёру пришлось согласиться, Коллинз стал третьим выпускающим редактором, и от него зависело, пойдёт материал в прайм-тайм или затеряется среди второстепенных репортажей ночи с четверга на пятницу, соответственно и стоимость репортажа менялась. К тому же надо было продать кондо – оставаться здесь Павел не собирался, его вполне устраивали Свободные территории, где и продукты стоили дешевле, и любопытных глаз было гораздо меньше.

      В поместье Кавендишей можно было прожить хоть до старости – дети Эла в родное гнездо наведывались редко и неохотно, но дом был слишком велик для одного Веласкеса, и маг чувствовал себя в нём неуютно. В качестве убежища он присмотрел себе неплохой и очень дешёвый коттедж на одном из притоков Рио-Флор, ниже озера Саус-Лейк, почти в центре треугольника, образованного Акапулько, Ньюпортом и Тампой. Несмотря на близость к столице, места там были необжитые, практически дикие, даже те, кто раньше пытался отшельничать, переехали в города. Дом стоял неподалёку от ручья прямо посреди джунглей, и от шоссе его отделяли шесть километров через лес по старой, заросшей травой и побегами деревьев дороге. Отличное место для того, кому нужно почаще бывать поближе к природе и подальше от Службы контроля.

      Он уже связался с управляющей компанией и договорился, кто и когда выкупит его квартиру. От подкинутых неизвестными благодетелями денег почти ничего не осталось, сто семьдесят тысяч ушло на ремонт захваченной по случаю яхты, подрядчик, которого нашла Нина Фернандес, уверял, что после этого судно можно будет продать за полмиллиона, но только если Павел не будет жадничать и как следует обновит интерьеры. За дополнительные сто тысяч реалов. Четыре каюты объединили в две, поменяли вспомогательное оборудование и электронику, обновили яхтенный компьютер, избавившись от нелепой заставки, поставили новые маршевые водомёты, и вообще, почти уже сделали конфетку из того, что, по словам подрядчика, эта яхта изначально представляла. Заодно её заново покрасили, прежняя белая краска, по мнению дизайнера, без которого подрядчик работать отказывался, отдавала в желтизну, а на корме вообще облезла. Эйфория от обладания морским судном прошла, и действительность предстала во всей красе, точнее говоря, страшности, судя по смете, эту яхту проще и дешевле было утопить, а подрядчика и дизайнера пристрелить.

      – А что ты хотел, – Нина только рассмеялась,