Оборотень. Владимир Анин

ь двенадцать.

      – Ну, и чего вы тогда волнуетесь?

      – А я не волнуюсь. Просто ходют тут всякие… – проворчала тётка, поёрзав могучим задом, отчего кресло под ней жалобно заскрипело.

      – Это кто же тут всякие? – вскинулась старушонка.

      – Да я не про вас.

      – А про кого?

      – Да про этих…

      Тётка махнула рукой, видимо, решив не продолжать этот провокационный разговор.

      – Нет уж вы ответьте! – потребовала старушонка.

      – Ну, ходют… без очереди, а ты потом сиди тут до опупения.

      – Вот мой талон, – с вызовом сказала старушонка и сунула тётке под нос бумажку. – А ваш где?

      – В сумке.

      – Предъявите.

      – С какого…

      – А с такого! Я вам предъявила, теперь извольте вы. А то, может, вы тут сами без очереди.

      – Что? Это я без очереди? Да на!

      Тётка полезла в сумку и извлекла из неё мобильник, кошелёк, чехол для очков, ключи, некое подобие косметички, потрёпанную книжку и, наконец, мятый талон на приём к врачу.

      – На! – повторила она. – Убедилась?

      – Убедилась, – проворчала старушонка, внимательно изучив талон.

      – Ну и всё! – буркнула тётка, укладывая своё богатство обратно в сумку.

      – Ну и всё.

      Обе женщины уставились на бледно-розовую стену.

      Тем временем за белой дверью с номером «419» и надписью «терапевт», в кабинете с распахнутым настежь окном, сидела за столом крашеная блондинка лет сорока в белом халате и квадратных очках, с лицом отчаянно скучающего человека, и, пялясь то в экран компьютера, то на клавиатуру, тыкала указательным пальцем в клавиши. Напротив неё, ссутулившись, сидел на стуле тощий старичок в сильно поношенной одежде, опустив взгляд и нервно теребя в руках серую кепку.

      – Запись к кардиологу на восьмое октября.

      – Как? – растерянно спросил старичок. – Но это же через два месяца!

      – И что?

      – Но… к кардиологу через два месяца, к урологу через три. Так ведь и не дожить можно…

      – А я что сделаю? Нету раньше. Могу к психиатру направить, к нему даже сегодня запись есть.

      – Но зачем мне к психиатру, у меня вроде с этим всё в порядке…

      – «Вроде». А сами всё чем-то недовольны, мысли суицидальные.

      – Да нет у меня никаких таких мыслей.

      – Как же это нету? А кто сказал «не доживу».

      – Знаете, я, пожалуй, пойду, – сказал старичок, вставая. – До свидания.

      – А зачем приходил тогда? – проворчала врачиха. – Приходят, сами не знают зачем.

      Старичок открыл дверь и выскользнул из кабинета.

      Сидевшая в коридоре прямо напротив двери дородная тётка вскинула руку, посмотрела на часы и нервно поёрзала. В эту секунду старушонка подскочила и рванула к кабинету.

      – Э! – рявкнула тётка. – Куда? Щас моя!

      И на удивление резво бросилась следом. Едва старушонка успела распахнуть дверь в кабинет, тётка вцепилась ей в рукав и потянула назад.

      – Пустите! – взвизгнула старушонка. – Ваше время ещё не подошло.

      – А ты вообще после меня! – сопела тётка.

      – А ну закройте дверь! – крикнула врачиха.

      Обе женщины переглянулись и попятились обратно к креслам.

      – Дверь! – заорала врачиха.

      Тётка от испуга выронила сумку, кряхтя, нагнулась, подняла её и, закрыв дверь, села на место. Старушонка уже сидела. Она скосила глаза на соперницу и усмехнулась:

      – Корова!

      – Старая ворона! – буркнула в ответ тётка.

      В это время в дальнем конце коридора показалась стройная фигура в чёрном брючном костюме. Цокая высокими каблуками, она неторопливо шла по ошарпанному линолеуму. Тёмно-каштановое каре вздрагивало при каждом шаге, то скрывая, то вновь открывая белые щёки и острые скулы. Большие тёмные очки придавали её лицу таинственность, а плотно сжатые губы говорили то ли о решимости, то ли о неуверенности.

      Она подошла к кабинету терапевта и взялась за ручку двери.

      – Эй, девушка! – крикнула дородная тётка. – Здесь очередь, не видно, что ли?

      Девушка обернулась.

      – А разве тут не по записи? – спросила она низким бархатным голосом.

      – Вот именно, что по записи! У вас какое время?

      – Девятнадцать ноль-ноль.

      – А сейчас, между прочим, уже девятнадцать ноль-одна.

      – Спасибо, – ответила девушка и вошла в кабинет.

      – Я же сказала! – рявкнула врачиха, отрывая взгляд от смартфона, на котором что-то писала.

      – Простите, – вежливо произнесла девушка, – но моё время по записи уже началось.

      – А моё ещё нет… На сколько у вас?

      – На девятнадцать ноль-ноль.

      Врачиха