С неба свалился лось. Андреас Штайнхёфель

Кики сидела за роялем, мама играла на блок-флейте, а я отвечал за пение. Считается, что у меня неплохой голос.

      Пахло апельсиновой кожурой, которую мама разложила сушиться на батарее. В оконных стёклах отражалось неровное пламя свечей, а снаружи беззвучно и плавно опускались на землю крупные снежинки. Во всём чувствовалось приближение Рождества.

      – С небесных высей ангелы сойдут, – затянул я.

      Мама отвела от губ блок-флейту, громко и радостно подхватила:

      – О-а! О-а! Ангелы – к Рождеству!

      Но с небес явились не ангелы, а мистер Мюз. Раздался оглушительный грохот, и в следующую секунду он рухнул в гостиную, проломив потолок. Точнее говоря, сперва он проломил крышу, а потом и потолок.

      Пол под нашими ногами заходил ходуном. Мама и Кики от ужаса заорали как резаные.

      Нечто огромное и коричневое, сопровождаемое градом осколков из кровельной черепицы и битого кирпича, рухнуло на наш стол «Сёрен», купленный в ИКЕА, превратив его в кучу щепок. Заодно приказали долго жить лежавшие на нём кокосовые печенья и рождественский венок.

      Кокосовых печенюшек было не жалко. Их, как обычно, испекла и прислала по почте бабушка. И они, как обычно, у неё подгорели. Ежегодно мама использует их как украшение на ёлку. Потом мы с Кики скармливаем подгорелые кругляшки уткам в городском парке.

      Когда бабушка приезжает на Рождество, нам приходится рассказывать ей, какое изумительно вкусное у неё печенье. Я врать не особо люблю. Но надо же кому-то и об утках подумать.

      – Боже мой, это ещё что такое? – прошептала мама, когда пыль улеглась.

      Огромная коричневая туша неподвижно лежала посреди кучи из обломков «Сёрена» и раскрошенного печенья. У неё были рога и четыре длинные ноги, торчащие во все стороны.

      – Это лось, – сказала Кики. – Причём самец.

      Тут она попала в самую точку. Доказала, что на её эрудицию можно положиться и в кризисной ситуации. Возможно, за это она к Рождеству получит дополнительный подарок. Если твоя сестра старше тебя, жизнь порой бывает очень несправедливой.

      Рога лося были как будто обтянуты мягким бархатом. На ощупь прохладным и тёплым одновременно.

      – Бертиль Вагнер, ну-ка, убери от него руки! – приказала мама.

      Я отдёрнул руку. Мамин страх мне хорошо знаком: она боится блох и вшей, поэтому мне не разрешают завести собаку.

      – С чего ты взяла, что это он, а не она? – спросила мама Кики.

      – У лосих нет рогов, – объяснила сестра.

      – Ну, конечно, – сказала мама и кивнула. – Естественно!

      Естественно! Хорошо, ещё наша соседка Герлинда Вольтерсхаузен этого не слышала. С тех пор как мама развелась с папой, она стала маминой лучшей подругой. По четвергам она посещает женский кружок, который борется за эмансипацию.

      Мама посмотрела на тёмную дыру в потолке. С её краёв всё ещё осыпалась штукатурка.

      – Разве лоси умеют летать? – недоверчиво спросила она.

      – Нет, – ответила Кики. – Ещё они не умеют бегать по горам, нырять и играть в теннис. Говорить они тоже не умеют.

      Лось открыл глаза, будто он только этого момента и ждал.

      – Ошибаешься, малышка! – отчётливо произнёс он. – Я владею пятью языками, причём свободно.

      – Положим, – как ни в чём не бывало парировала Кики, – зато у вас американский акцент!

      Она терпеть не может, если последнее слово остаётся не за ней.

      Мама выпрямилась во весь рост, будто только что проглотила свою флейту. Рот у неё то открывался, то закрывался. Понятное дело: не каждый день на твой дом падают говорящие лоси.

      – Меня зовут мистер Мюз, – представился лось. Голос у него был такой же бархатный, как и его рога. – Из семейства Оленевых.

      Он стал медленно подниматься, становясь всё больше и больше. Моя голова едва доставала ему до шеи, с которой свешивались спутанные лохмы.

      – Оленевые – жвачные животные, которые ежегодно меняют рога, – заявила Кики, хотя никто её об этом не спрашивал.

      – Естественно, – повторила мама.

      – Как, например, северные олени, – добавила Кики.

      – Естественно, – сказала мама в третий раз.

      Мистер Мюз пригнулся и втянул голову.

      – Уж нет ли тут кого-то из этих каналий? – фыркнул он.

      – Естественно, их тут нет! – сказала мама. – Не будете ли вы столь добры объяснить нам наконец, как вы тут очутились?

      Я ею восхищался: она была даже вежлива с непрошеным гостем, который превратил её гостиную, в том числе замечательный обеденный стол «Сёрен», в гору обломков.

      – Упал, – ответил мистер Мюз. – Пролетая над Ирландией, свалился в пике.

      – Вы летели над Ирландией?

      – На самом деле целью была