Фантом. Последние штрихи. Томас Тессьер

приземленное. Так бы сказал его отец. Этой луны нечего опасаться, сынок. Единственное различие заключалось в том, что отец верил в то, что говорит. А Лузгарь звучал не очень убедительно. Он дал Неду дежурный ответ, и мальчик это почувствовал.

      – А как же другие звуки, за стенами и над потолком?

      – У каждого дома есть свои звуки, – сказал Лузгарь. – А у такого старого дома, как твой, их еще больше.

      Дом дышит днем и ночью, но ты замечаешь это только по ночам, потому что вокруг тихо, и тебя ничего не отвлекает.

      Снова самый простой ответ. Неужели Лузгарь не понимает, что Нед и так все это знает, и ему не нужно все это объяснять? Существуют другие, правильные ответы, даже если Лузгарь не хочет их сегодня давать. Нед чувствовал себя расстроенным и слабым, и разрывался между нежеланием говорить о том, что его беспокоило, и потребностью добиться хоть каких-то объяснений.

      – Почему ты спрашиваешь? Что это за звуки, по-твоему?

      – Не знаю. – Нед не ожидал этого вопроса, но теперь Лузгарь преподнес ему возможность приоткрыть еще дверь, и он не мог ее упустить. – Возможно, это фантомы, приведения, или что-нибудь в этом духе. Как думаешь, может это оказаться правдой?

      – Ага.

      Нед не понял, был ли это ответ на его вопрос, или Лузгарь обращался к ржавому рыболовному крючку, который изучал в данный момент.

      – Когда я тебя спрашивал в прошлый раз, ты сказал, что веришь в такие вещи, – продолжал Нед.

      – Разве?

      – Да.

      – Может, верю, а может и нет.

      – Думаешь, я их слышу?

      – Возможно.

      – Лузгарь, почему ты не отвечаешь прямо? – Нед больше не смог сдерживать раздражение. – Скажи мне правду, – потребовал он.

      Лузгарь отложил в сторону крючок и точильный камень.

      – Я бы сказал, если бы знал ее, – ответил он. – Но дело в том, что я не знаю. Послушай, Недли, если ты меня спросишь таким же чудесным солнечным утром, то я отвечу: конечно нет, ничего такого не существует. Но если ты меня спросишь пасмурным днем, где-нибудь в чаще леса, то я не буду так уверен. А если ты задашь этот же вопрос темной ночью, когда на улице жарко, но я дрожу, как осиновый листок, когда я не знаю наверняка, кто роется в моем мусорном баке, скунс или что-то пострашнее, то я отвечу: да, в твоем доме живет нечисть. Но вся соль в том, что объяснить это невозможно. Ты можешь называть их фантомами, но мне кажется, это тебя еще больше запутывает. Я тебе уже говорил, если горошину назвать горошиной, она из стручка не выпрыгнет.

      – И что же мне делать?

      – Ничегошеньки. Не важно, слышишь ли ты магию или мышь на чердаке, не вмешивайся.

      Нед в это не поверил. Позже, когда он размышлял над их разговором, то был шокирован, как категорично отверг совет Лузгаря, но бездействовать он не мог.

      – Лузгарь, меня это пугает.

      – Почему?

      – Потому что я не знаю, что это такое.

      – Так все говорят, но они ошибаются, и ты ошибаешься.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Человека пугает не неизвестность, даже если он уверен в обратном. Ты замечаешь движение краем глаза, или слышишь странный