Опоссум Шрёдингера. Смерть в мире животных. Сусана Монсо

что у них есть листья, ветви и корни, что им нужна вода, свет и т. д. То же самое касается кошки: чтобы считать, что перед нами действительно кошка, нужно считать, что это млекопитающее с четырьмя лапами, которое мяукает, и т. д. Нет конкретного списка общих убеждений, которые позволяют считать некий объект деревом или кошкой, однако если мы не можем приписать собаке хотя бы некоторые из этих общих убеждений, то, согласно Дэвидсону, не можем и приписывать ей убеждение, что кошка находится на дереве. При этом, опять же, мы не можем знать, какими из общих убеждений обладает собака, – если вообще ими обладает.

      Аргументы Дэвидсона убедили лишь немногих философов[10]. С одной стороны, отмечалось, что те же проблемы, хотя и не так явно, возникают и в тех случаях, когда мы приписываем убеждения другим людям. Мы никогда не можем ни точно знать, что именно происходит в голове у других людей, ни заранее определить во всех подробностях, как они воспринимают мир. Однако это не мешает нам приблизительно это понимать, основываясь, например, на сведениях о личности или биографии другого человека. Возможно, Лоис Лейн воспринимает своего коллегу как «очкарика», а не как «Кларка Кента», но все же использовать эту характеристику целесообразнее, чем прозвище «Супермен», учитывая, что она еще не раскрыла его тайну.

      В то же время существует мнение, что Дэвидсон впадает в чрезмерный пессимизм, когда описывает границы наших знаний о животных. Если изучать их поведение в контролируемых условиях, можно достаточно хорошо разобраться в том, как они понимают мир, и это позволяет нам гораздо успешнее определять их убеждения, чем полагает Дэвидсон.

      Также утверждается, что убеждения животных необязательно должны состоять из понятий, как предполагает Дэвидсон. Например, может быть так, что собака не думает о кошке как о мяукающем млекопитающем с четырьмя лапами, а воспринимает ее с точки зрения действий, которые по отношению к ней можно предпринять: например, как предмет, за которым можно гоняться или который можно съесть.

      Наконец, ученые говорят, что аргумент Дэвидсона, даже будь он не таким спорным, позволил бы нам лишь сделать вывод, что мы не знаем, какие убеждения есть у животных, но он не дает нам оснований считать, что у них совсем нет убеждений. Вопрос о том, что именно происходит в голове животного, отличается от вопроса о том, есть ли у него разум.

      Согласно Дэвидсону, однако, дело не просто в том, что у нас нет возможности выяснить, какие убеждения есть у животных, а в том, что проблематична сама идея, что животные обладают разумом. Он выдвигает следующий довод. Человек, обладающий убеждениями, должен уметь удивляться, поскольку удивление возникает в тот момент, когда человек фиксирует, что реальность отличается от его представления о ней. К примеру, если я увижу, что у меня отрицательный баланс на банковском счете, я удивлюсь, поскольку осознаю несоответствие между суммой, которая, как я думала, лежит у меня на счете, и той, которая на нем есть в действительности. По Дэвидсону,

10

Пример Дэвидсона подвергался критике во множестве публикаций, например, в: Searle J. R. Animal minds // Midwest Studies In Philosophy. 1994. 19 (1). P. 206–219; Glock. Op. cit.; Andrews K. Interpreting autism: A critique of Davidson on thought and language // Philosophical Psychology. 2002. 15 (3). P. 317–332; Newen, Bartels. Op. cit.; Diéguez A. Conceptual thinking in animals: Some reflections on language, concepts, and mind // Martínez-Contreras J., Ponce de León A., eds. Darwin’s Evolving Legacy. México y Xalapa: Siglo XXI y Universidad Veracruzana. 2011. P. 383–395; Rowlands M., Monsó S. Animals as reflexive thinkers: The aponoian paradigm // Kalof L., ed. The Oxford Handbook of Animal Studies. Oxford: Oxford University Press. P. 319–341.