Цвет Крыльев. Черный. Надежда Сакаева

девушка пожала плечами.

      – Вот как? Даже дети? Может, ты была там лично? Может, видела все это? – казалось, он возмутился.

      – Зачем, если и так все ясно? Ты возгордился, возомнив себя выше других. И глядя на тебе, понимаешь, что действительно все и было именно так, как написано.

      – Запомни, историю всегда пишут победители. Проигравшим же остается либо смириться, либо продолжать бороться. Я выбрал второй вариант, и не отступаю от него до сих пор.

      – Ты когда-нибудь отстанешь от меня? – спорить на счет того, что же там действительно было, или не было, Анжеле совершенно не хотелось.

      Едва ли версия Люцифера может оказаться хоть на одну тысячную правдой.

      – Когда-нибудь, возможно, да. Ты думаешь, мне приятно видеть твой укоряющий и пылающий ненавистью взгляд, приятно чувствовать твою неприязнь? – он притворно вздохнул и закатил глаза.

      – Ты знаешь, где выход.

      – Да, но кто же тогда о тебе позаботится, Рыжая?

      – Я и сама могу прекрасно о себе позаботиться!

      – Разве можешь? Ты ведь такая беспомощная и беззащитная. Всего лишь простой человек.

      – Я вовсе не беззащитная! И уж тем более не беспомощная!

      – Люди по определению своему хрупки. Они сделаны из костей, которые, в свою очередь, имеют свойство ломаться. И поэтому, мне, гораздо спокойней, когда ты под моим неусыпным присмотром.

      – Какое тебе вообще может быть дело до целости моих костей?

      – О, крошка, ты просто мне нравишься. Симпатичная такая рыжая мордашка, вздернутый носик, негодующий, полный праведного гнева взгляд, – Люцифер медово улыбнулся, – смирись уже с тем, что пока оба твоих мальчика в отъезде, я буду твоей постоянной нянькой.

      – Они не мои мальчики! – Анжела вспыхнула.

      Ухмылка на одну сторону выводила из себя, а слащавый, приторный тон раздражал еще больше.

      – Ну-ну, конечно, – Люцифер покивал и, откинув голову назад, закрыл глаза, – они вот-вот вспыхнут от любви к тебе, сгорят словно спички. Ну, или просто передерутся. Тебе рассказывали, что такое любовь для Ангелов с их сверхспособностью к чувствам? Проклятье, сущее проклятье. Хотя на твоем месте я бы забрал себе их обоих. Как это называется?

      Он пощелкал пальцами.

      – Гарем? Хотя гарем это, кажется, наоборот.

      – Прекрати! – девушка больше была похожа на помидор. – Как ты можешь так говорить?

      – О, я могу говорить и не такое! – Люцифер расхохотался. – Но, разумеется, ты не сделаешь так! Ты же вовсе не такая! Ты будешь мучить Кристиана целую вечность, и даже дольше, считая его своим другом, держа рядом, на коротком поводке, будто комнатную собачонку. Не давая забыть о себе ни на одну секунду, наполняя каждый его день болью, тоскою, печалью. И при этом будешь считать себя правой, даже правильной. А с Войной у вас, конечно же, любовь. Большая, как динозавр и чистая и нерушимая, словно стеклянный замок. Любовь, на которую Кристиан будет смотреть, кусая