Слеза Бога. Наталья Александрова

Но и оставить ее грязной было нельзя – уж больно воняла. Юлия бросила рубашку в таз и залила горячей водой. Вода стала бурой. От простой грязи такого не бывает. Преодолевая отвращение, она перевернула рубашку. Ну да, вот пятна. И это не что иное, как кровь. Почему-то Юля не сомневалась, что кровь человеческая.

      Вот так вот. Приплыли. Как он сказал? Не пьет, не колется. Ага, только людей убивает. Вот отчего он не в себе – нелегко небось человека жизни лишить. Хотя, может, для него это дело привычное. И свекровь, эта зараза, спокойно привела в дом убийцу! А может, он маньяк?

      Юлия содрогнулась, представив, как эти огромные руки смыкаются на горле жертвы. Что делать? Звонить в полицию? Но что она им скажет? Нужно хоть узнать, кто это такой. Может он в розыске?

      Юлия крадучись пробралась в Лешкину комнату. Пиджак незваного гостя висел на спинке стула, рядом валялись брюки. Пиджак был мятый и грязный, но, как с удивлением отметила Юлия, вполне приличный. То есть раньше был приличный. Ткань хорошая, дорогая. Украл, значит. Или с жертвы снял. Хотя… такому крупному мужику небось все на заказ шить приходится.

      Левая пола пиджака была испачкана плохо отмытой кровью. Юлия уже перестала удивляться, твердой рукой обшарила карманы и вытащила из внутреннего паспорт.

      Значит, зовут его Чумаков Иван Михайлович, тридцать семь лет, прописка… город Ченегда. Где это? Впрочем, все равно. Ясно только, что не местный.

      С фотографии на Юлию смотрело вполне обычное лицо: не то чтобы красивое, но взгляд прямой, открытый, между бровей упрямая складка, волосы хорошие… черты хоть и неправильные, но все вместе создавало определенный эффект. Да полно, тот ли это человек? Может, он этот паспорт украл? Или убил его владельца?.. Господи, ну за что ей все это?

      Тут послышался плач Ежика, и Юля испуганной серной скакнула к двери, едва успев сунуть паспорт в карман пиджака.

      Иван поднялся на крыльцо и дернул за ручку двери. Дверь была не заперта.

      Ну да, когда он выбежал из дома, то просто с грохотом захлопнул ее. Он был тогда так взбешен, что ни о чем не думал, ничего не видел и не слышал, глаза застилал клокочущий багровый туман, кровь стучала в ушах, как будто там лупили в свои барабаны сумасшедшие барабанщики. Но холодный осенний ветер отрезвил его, и, походив часа два по пустынным улицам, Иван пришел в себя и немного успокоился. Он понял, что с Ириной нужно поговорить по-другому. Все же они прожили вместе достаточно долго, нельзя в одночасье перечеркивать все то, что было между ними.

      Он помедлил на крыльце, не решаясь войти и продолжить этот тяжелый разговор, как вдруг почувствовал спиной чей-то взгляд, а обернувшись, успел увидеть, как качнулась занавеска на окне соседнего дома. Ну, конечно, это теща его соседа Тихомирова, старая мегера, на своем боевом посту. Вечно она подглядывает, подслушивает, наблюдает за чужой жизнью. Лучше бы телевизор смотрела!

      Иван нахмурился, вошел в дом, закрыл за собой дверь. И опять замер в нерешительности. В доме что-то было не так. Что-то изменилось