Constanta. Игорь Стенин

мне теперь делать? – спросила она, смотря ему прямо в глаза.

      – Забыться, – ответил он. – Под нашей собственной крышей. Крепко-накрепко. Чтобы осталась память о ней.

      Ярок, горяч и полон чувств был призыв. Словно панцирем сдавило грудь. Раздумывать было некогда. Поддаваясь и отметая прочь все тайные и явные противоречия, она поспешила сбросить лишний груз.

      …Отутюженный жарким полным контактом пушистый напольный ковёр остывал, впитывая влагу разгорячённых неподвижных тел.

      Они лежали рядом, касаясь друг друга и смотря в потолок.

      – Когда-нибудь так у нас получатся дети, – голосом пересекающего финишную черту марафонца заявил он. – А пока я получил всё, что хотел.

      Она улыбнулась. Тронула его рукой. Сигнал таял в розовом тумане. Маяк исполнил своё предназначение.

      Боронок вошёл в вагон. Треть картошки уже снаружи. Осталось выгрузить ещё треть и братья придут на помощь. Он уставился на гору перед собой. Рассыпайся!

      Груз в сетках не пошелохнулся.

      Он полез наверх. Тронул мешок под самой крышей, ухватился за другой, третий… Отзываясь, гора встрепенулась, задрожала и пришла в движение. Начался картофелепад. Спасаясь, Боронок бросился вниз, а затем прочь из вагона. Картофель – за ним.

      Из соседнего вагона на шум выглянул кто-то из братьев. Озадаченно уставился на беглеца.

      – Нормально, – откликнулся тот, приходя в себя. – Сорт такой. – И, набычившись, ринулся обратно, за реваншем – очищать заваленный вход в вагон.

      Глубокая тёмная ночь. Равнодушно рассеивая тьму, светили фонари. На платформе перед вагонами, ожидая заполнения поддонов, стоял погрузчик. Сидящий внутри водитель, покуривая, смотрел увлекательное шоу. Троицу он видел впервые. Студенты? Навряд ли. Хотя и молодые, но работают так, будто не овощами – золотом промышляют – молча, упорно, старательно. Чувствуется серьёзная натура. Мужики.

      Заморосил дождик, сначала тихо, затем всё более крепчая и набирая силу. Вскоре на крышу погрузчика барабанной многоголосой дробью обрушилась настоящая стихия. Всё, приехали. Хочешь-не хочешь, пришло время сматывать снасти, объявлять перерыв и ждать прояснения погоды. Водитель раскрыл было рот для усыпляющего зевка, как вдруг замер. Безумие творилось на его глазах. Бросая вызов стихии, троица сбрасывала одежду.

      Первым под дождь вышел серьгастый. Вынес трёхпудового младенца на руках, маршем дюжей няни пронёс его до поддона и впечатал в деревянный настил.

      Запел.

      Двое, выходя со своим грузом на руках, подхватили песню.

      Подавшись невольно навстречу участником события, водитель начал жадно ловить слова. Несомненно главный секрет был в них. Точно.

      – Это Кара-Кара-Кара-Каракум…

      Ночь уходила. Свет фонарей угасал. Огромным багряным заревом поднималось над горизонтом солнце.

      Голышом, в одних трусах и ботинках, троица выгружала последние мешки из вагона.