Природа советской власти. Экологическая история Арктики. Энди Бруно

северная природа имела особую ценность. Называя Север «краем непуганых птиц», он подчеркивал уникальность природы, не тронутой человеческой деятельностью245. Начитавшийся Пришвина еще в подростковом возрасте Гавриил Рихтер, будущий географ Кольского полуострова, вспоминал, как во время поездки в Хибины в 1914 году его глубоко поразила «удивительная красота и своеобразие в то время не тронутой природы»246.

      Такое трепетное отношение к девственной природе резко контрастировало с тем, как позднее советские комментаторы описывали те Хибины, которые существовали в позднеимперскую эпоху. Продвигая идею о том, что неиспользуемая природа лишена смысла, местная пресса 1930‐х годов изменила значение фразы про «край непуганых птиц», превратив ее в пренебрежительную отсылку к состоянию доиндустриального Севера и назвав эту территорию «пустым местом на карте»247. Другие настаивали на признании «отсталости» таких неразвитых территорий, усматривая вину царского правительства в том, что эти территории оказались изолированными от европейской модерности. Некоторые руководители промышленности воспроизводили ориенталистские стереотипы, такие как: «Кольский полуостров (Мурманский округ) в старое время был одной из самых заброшенных и отсталых окраин России. Дикий консерватизм, неповоротливость и азиатские темпы царского правительства оставили нетронутым и неисследованным этот огромный край»248. Многие из живших в последние годы существования монархии разделяли это критическое отношение.

      Ученые, которые еще до революции считали, что Хибины были недостаточно хорошо изучены, ухватились за возможность их исследования сразу после того, как большевики отвоевали Кольский полуостров у белых. В мае 1920 года исполком Петроградского совета организовал специальную комиссию из числа членов Академии наук для обследования состояния Мурманской железной дороги после войны. Александр Ферсман, побывавший в Хибинах в составе этой комиссии, с восхищением писал о запасах минералов в Хибинских горах. Вскоре после возвращения он организовал полное геологическое обследование массива. Несмотря на то что Ферсман с самого начала достаточно двойственно относился к большевикам, он, как и его знаменитый научный руководитель и коллега Владимир Иванович Вернадский, давно хотел использовать свой опыт для оказания помощи государству249. Движимый научным любопытством и чувством патриотического долга, Ферсман посвятил себя исследованию минеральных ресурсов, которые могли стать важной основой для индустриализации.

      Команда, состоящая из профессоров и студентов, включая нескольких молодых женщин, которые учились у Ферсмана в Петрограде, присоединились к этим геологическим экспедициям в начале 1920‐х годов. Во время трех поездок 1920, 1921 и 1922 годов они проделали путь в 1450 километров, провели 106 дней в Хибинских горах и собрали около трех тонн образцов. Исследователи воспринимали свой опыт в горах как испытание и угрозу со стороны незнакомого ландшафта, требовавшего осторожности.

245

Пришвин М. М. В краю непуганых птиц / Осударева дорога. Петрозаводск: Карелия, [1907] 1970; Он же. За волшебным колобком: повести. М.: Московский рабочий, [1908] 1984. Описания природы у Пришвина похожи на то, о чем пишет историк Кристофер Эли, утверждая, что деятели культуры в позднеимперский период воспринимали «скудность» русской природы как национальную ландшафтную эстетику. См.: Ely C. This Meager Nature: Landscape and National Identity in Imperial Russia. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2002.

246

Рихтер Г. Д. Честь открытия: воспоминания первопроходцев // Мончегорский рабочий. 1977. 7 апреля. С. 2.

247

Хибиногорский рабочий. 1932. 8 октября. С. 1; Полярная правда. 1936. 20 ноября. С. 2; Полярная правда. 1938. 5 мая. С. 3; Кировский рабочий. 1939. 28 февраля. С. 2; Богатства Мурманского края – на службу социализму: Итоги и перспективы хозяйственного развития Кольского полуострова. Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1934. С. 7; Брусиловский И., Маркова Н. Магнетиты Кольского полуострова // Карело-Мурманский край. 1933. № 1–2. С. 55; Барсук С. Культурная революция побеждает за полярным кругом // Большевики победили тундру. С. 69. Писатели также высказывались похожим образом, ссылаясь на низкий показатель количества жителей на квадратный километр. См.: Вишневский Б. Камень плодородия. М.; Л.: Партийное издательство, 1932. С. 4–8; Осиновский В. И. Роль хибинских апатитов в колонизации Кольского полуострова // Хибинские апатиты Т. 1. С. 204.

248

Каган Б. И., Коссов М. М. Хибинские апатиты. Л.: Издательство Леноблисполкома и Ленсовета, 1933. С. 91. Руководитель треста «Апатит» Василий Кондриков повторял эти слова несколько лет спустя. См.: Кондриков В. И. Итоги и перспективы Кольского промышленного комплекса // Карело-Мурманский край. 1934. № 1–2. С. 49.

249

См. подробнее о Ферсмане в: Перельман А. И. Александр Евгеньевич Ферсман, 1883–1945. 2‐е изд. М.: Наука, 1983; Щербаков Д. И. А. Е. Ферсман и его путешествия. М.: Государственное издательство географической литературы, 1953; Неизвестный Ферсман: 120-летию со дня рождения А. Е. Ферсмана посвящается / Ред. М. И. Новгородова. М.: ЕКОСТ, 2003; Bailes K. E. Science and Russian Culture in an Age of Revolutions: V. I. Vernadsky and His Scientific School, 1863–1945. Bloomington: Indiana University Press, 1990.