Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи. Кларк Эштон Смит

придавило странным гнетом, и он шагал вперед, подгоняемый предчувствием неминуемой беды.

      Наконец он дошел до проселочной дороги, что сворачивала к его ферме с шоссе на Джорджтаун. Сердце его ушло в пятки, ибо тут тоже побывал пожар, не оставив после себя ничего, кроме разрушений. Несмотря на усталость, Джонас почти перешел на бег и, одолев поворот, увидел, что пожар остановился у самого края его владений. Низкорослые грушевые деревья в саду и беспорядочно разбросанные лозы испанского и мускатного винограда выглядели точно так же, как он помнил, а дальше, в роще желтых сосен, поднимались к небу клубы дыма из трубы его дома. Тяжело дыша, он остановился, благодаря судьбу со всей искренностью, на какую только была способна его отупевшая душа.

      Когда он поднялся через сад по извилистой дорожке и вошел в рощу, солнце уже почти коснулось горизонта, и среди удлинившихся теней мерцали полосы света, отчетливо тронутые золотом. Даже усталого и безразличного Джонаса по-своему очаровали красота лесного пейзажа, магия заката, высоченные, торжественные темно-зеленые сосны и отблески солнечных лучей на кустах манзаниты и подстилке из коричневых игл. Глубоко вдохнув аромат леса, истекающего бальзамами под жарким солнцем, он ощутил смутную радость.

      Он увидел свой дом – длинное четырехкомнатное строение из простых некрашеных досок под потемневшей от непогоды кровлей. На крыльце стояла женщина в ситцевом платье, а рядом с ней две девочки. Джонаса обеспокоило отсутствие мальчика, который всегда был хрупким, болезненным и капризным. «Видать, Билли опять болен», – подумал он. Его радовало, что он наконец дома, но мучили сомнения насчет того, как его встретит Матильда.

      Женщина подняла взгляд, прикрыв глаза рукой от горизонтально пронизывающих лес последних лучей солнца. На ней был чистый, как всегда, передник, хотя поношенный и выцветший после многих стирок, как и ее платье. Похоже, она не замечала мужа, но напряженно смотрела на что-то между деревьями. Дети уставились туда же, крепче прижимаясь к матери и цепляясь за ее подол.

      – Привет, Матильда! – попытался крикнуть Джонас, но в горле так пересохло от пыли, что вырвался лишь хриплый шепот.

      Джонас попытался откашляться, но в то же мгновение вся эта картина – деревья, дом, женщина и дети – исчезла в ревущей пелене красного пламени, которое, казалось, налетело сразу со всех сторон, в какую-то долю секунды затмив весь мир и само небо. В лицо Джонасу ударила волна невыносимого жара, подобного дыханию тысячи раскаленных печей, и его отшвырнуло назад, словно ураганным ветром. В ушах раздался могучий рев, сквозь него донеслись человеческие крики, и Джонас провалился в черную бездну.

      Когда он пришел в себя, был день, но бродяга не сразу понял, что свет падает сквозь верхушки деревьев с другой стороны и намного ярче, нежели обычно бывает в вечнозеленом лесу. Наконец осознав, что наступило утро, Джонас начал замечать и другие, не менее необычные детали. Он обнаружил, что лежит на спине среди сгоревших игл, а над ним возвышаются темные