Челюскин. В плену ледяной пустыни. Михаил Калашников

Иванович понял – от него не отстанут. В рейсовом отчете Воронин не церемонился в своих характеристиках: «Набор корпуса слаб, ширина большая, скуловая часть будет подвергаться ударам льда, это скажется на корпусе. «Лена» непригодна для северного рейса».

      Шмидт и теперь, на заседании комиссии, принял на себя роль пожарного – гасил тревогу Воронина:

      – Дорогу для «Лены» будет торить «Красин», на него ляжет основная борьба со льдом.

      – Повторяю: на этой посудине можно идти до первой крупной льдины, – сдержанно настаивал его оппонент.

      Шмидт раскладывал по столу кипы отчетов:

      – По документам «Лена» – современный грузопассажирский корабль, построенный в соответствии со специальными требованиями Ллойда, усиленный для навигации во льдах. В пресс-релизе фирмы-строителя пароход отнесен к судам ледокольного типа. Вот, пожалуйста: «the ice breaking type», – ткнул пальцем Шмидт в бумагу. – «Для специального торгового мореплавания, для арктической торговли».

      Воронин в безнадеге всплеснул руками, сдерживая себя, сказал:

      – Корпус парохода чрезмерно широк, без усиливающих конструкций, я категорически отказываюсь идти на нем в Арктику.

      Слово взял Киров. Глядя в глаза Воронина, попросил с дружеской ноткой в голосе:

      – Владимир Иванович, этот опыт, несомненно, будет вам полезен. Стране нужны мудрые вожди, а кто может быть мудрее полярного капитана? Вы уже доказали свою преданность, но и оставить вас не у дел я не имею права. Биезайс поведет пароход, а вы, Владимир Иванович, должны быть на нем в качестве первого помощника.

      – Исключено! – встрял Шмидт. – Биезайс никогда не согласится быть начальником у более заслуженного полярника.

      – Тогда, – на секунду задумался Киров, – идите в поход… простым пассажиром.

      Добрая часть комиссии разинула в удивлении рты.

      – А что, грамотная мысль, – подхватил Шмидт. – Поход для вас, товарищ Воронин, будет ровно прогулка. Отдохнете в приятной компании, белыми ночами полюбуетесь, привычно хлебнете арктического ветра. А когда у Биезайса трудности возникнут – дадите дружеский совет.

      Воронин все еще колебался, но авторитет и слова самого Кирова перевесили чашу:

      – Если так, что ж… Никогда еще пассажиром во льдах не оказывался.

* * *

      Июльское солнце, скупое для невских широт, пекло головы людей и накаляло гранит. Набережная наполнена народом. Город провожает в путь своих героев – новых первопроходцев порядком изученной планеты, на шкуре которой почти не осталось белых пятен.

      Судно водоизмещением в семь с половиной тысяч тонн осело ниже ватерлинии на полметра. В трюмах – тройная норма угля – три тысячи тонн: для самого парохода, для ледокола «Красин» и для ледореза «Федор Литке», который должен встретить пароход в Беринговом проливе и повести его дальше. По пути пароход зайдет на остров Врангеля, завезет туда группу геодезистов, там, на полярной станции, люди работают без смены уже четыре года. С научным