Нож сновидений. Роберт Джордан

светился яростью, в гневе он казался весьма привлекательным. Но не настолько, чтобы очаровать ее, конечно. Слишком уж он опасен. И все же отлично скроенный камзол из отливающего бронзой шелка, украшенный у ворота и на манжетах водопадами снежно-белых кружев, очень ему шел. На Месане тоже было платье этой эпохи, только более темного оттенка, узорно расшитое бронзовой нитью. Только она почему-то выглядела бледной и понурой, можно сказать больной. Что ж, все возможно. Эта эпоха переполнена всяческими омерзительными недугами, а Месана вряд ли настолько доверяет Семираг, чтобы обратиться к ней за Исцелением. Грендаль – последняя из находящихся в этом зале представительниц рода человеческого – стояла в другом углу, грея в ладонях тонкий хрустальный бокал, в котором плескалось темное вино. Она едва ли пригубила его, потому что все ее внимание было обращено на трио, увлеченное беседой. Только идиот мог этого не заметить, но троица как ни в чем не бывало продолжала увлеченно шептаться.

      Кресла резко выделялись на фоне остального интерьера. Стены представляли собой экраны, но каменная арка входа разрушала иллюзию открытого пространства. Здесь, в Тел’аран’риоде, кресла могли быть какими угодно, так почему бы им не вписываться в общую картину? И почему их одиннадцать, когда их явно на два больше, чем нужно? Асмодиан и Саммаэль были мертвы, так же как и Бе’лал и Равин. Где привычная для этого помещения раздвижная дверь? Изображения на экранах создавали впечатление, что прямоугольник пола окружен Садами Ансалейна, в глубине которых виднелись творения Кормалинды Мазун – огромные скульптуры, представлявшие собой стилизованные изображения людей и животных. Эти скульптуры возвышались над низенькими строениями, рядом с которыми сами казались изящными статуэтками из хрупкого спин-стекла. В Садах подавали только тончайшее вино, только самые изысканные блюда. Прекрасную даму всегда можно было впечатлить крупным выигрышем на колесах чинжи, но сжульничать так, чтобы выигрывать постоянно, было крайне сложно. Сложно, но необходимо, особенно ученому, который не располагает особыми богатствами. К третьему году войны все это превратилось в руины.

      Златовласое, вечно улыбающееся зомара, в развевающейся белой блузе и обтягивающих бриджах, изящно поклонилось и предложило Аран’гар взять с серебряного подноса хрустальный бокал с вином. Прекрасные и грациозные андрогины – внешне их можно было счесть людьми, если бы не безжизненные черные глаза, – были не самым удачным творением Агинора. Но в ту эпоху, когда Моридин носил имя Ишамаэль – теперь у нее исчезли всякие сомнения по поводу его личности, – он доверял этим существам больше, чем людям, даже несмотря на то, что во многих других отношениях они оказывались бесполезными. Должно быть, где-то он нашел стасис-бокс, набитый этими существами. У него их множество, но он редко их показывает. Еще десять зомара ждали распоряжений. Даже стоя неподвижно, эти создания являли собой воплощение грации. Значит, их хозяин считает эту встречу более важной по сравнению с другими.

      Взяв бокал, Аран’гар жестом отослала зомара прочь, хотя оно само уже повернулось к