Нож сновидений. Роберт Джордан

стены вереницей выстроилось около десятка Айз Седай. Некоторые женщины держали под уздцы коней, еще несколько ждали своей очереди без плащей или накидок – они, судя по всему, предполагали в результате оказаться в помещении, а парочка даже куталась в шали, которые по каким-то причинам была вынуждены надеть. Половину присутствующих сестер сопровождали Стражи, часть из которых была облачена в меняющие цвет плащи. Но всех Айз Седай объединяло одно: каждую окружал сияющий ореол Силы. Тервайл не выказал удивления, более того – узы доносили ощущение нерушимого спокойствия. Он доверял ей. За парусиновыми стенами сверкнула серебряная вспышка, и спустя некоторое время, за которое можно было медленно сосчитать до тридцати, две Зеленые сестры – в одиночку создать переходные врата они были не в состоянии – ступили внутрь в сопровождении четырех Стражей, ведущих коней под уздцы. Уединение при Перемещении уже давно превратилось в обычай. Разве что тебе лично разрешат наблюдать за созданием врат, а так попытка выяснить конечный пункт назначения считалась равносильной прямым бестактным расспросам. Беонин терпеливо ждала, сидя верхом на Зимнем Зяблике, Тервайл же возвышался над ней, расположившись в седле своего Молота. Видимо, на сей раз сестры поняли, что значит ее поднятый капюшон, и не приставали с разговорами. Или у них имелись свои причины хранить молчание. В любом случае ей не пришлось вежливо поддерживать беседу. Как раз сейчас это оказалось бы просто невыносимым.

      Очередь двигалась быстро, и уже скоро им с Тервайлом пришлось спешиться – перед ними остались всего три сестры. Страж, пропуская Беонин вперед, придержал тяжелый парусиновый клапан входа. Ткань, натянутая между шестами, огораживала пространство примерным размером двадцать на двадцать шагов, в центре которого земля уже превратилась в замерзшую грязную кашу со следами сапог и копыт, перечеркнутую посередине прямой, словно лезвие бритвы, линией. Все чертили ее посередине. Земля чуть-чуть поблескивала – видимо, начала подтаивать, чтобы вскоре снова превратиться в грязное месиво, а потом опять замерзнуть. Весна тут наступает позже, чем в Тарабоне, но вот-вот доберется и сюда.

      Как только Тервайл опустил входной клапан, Беонин обняла саидар и легко, словно лаская, коснулась Духа. Это плетение восхищало ее. Эгвейн ал’Вир удалось снова открыть то, что все давно почитали утраченным, и это воистину одно из самых великих ее открытий. Каждый раз, когда Беонин начинала это плетение, ее посещало ощущение чуда, знакомое ей по тем годам, когда она была послушницей и даже принятой, и забытое ею с тех пор, как она получила шаль. Нечто новое и чудесное. Серебристая вертикальная линия возникла перед ней, как раз над чертой на земле, и вдруг превратилась в щель, которая продолжала расширяться. Перед глазами словно разворачивали скатанную в рулон картину, и вот уже перед Беонин появился квадратный портал, висящий в воздухе, имевший более двух шагов в ширину и два в высоту. В проеме виднелись одетые снегом раскидистые дубы. Легкий порыв ветра вырвался оттуда, пошевелив складки плаща Айз Седай. Ей всегда нравилось