Бич сновидений. Алексей Пехов

с заводов. Тех самых, о которых говорил диктор. Заточенных на дешевое производство и не обремененных дорогостоящими и сложными очистными сооружениями. Но это ерунда, снесет ветром в океан рано или поздно. А вот заражение почвы и земли гораздо серьезнее.

      Феликс вспомнил, что отец… настоящий отец, а не тот, придуманный Нестором благополучный житель Полиса, постоянно говорил об этом на своих университетских собраниях. И даже печатал статьи о загрязнении окружающей среды, о грядущей экологической катастрофе, об ответственности перед потомками. Надо ли говорить, что работы он лишился быстро. Сначала работы, а потом и… всего остального.

      Дома отступили, вдоль дороги потянулась высокая решетка парка. За ней ярко светились круглые фонари.

      Когда показались широко распахнутые ворота, Феликс направился к ним, решив сократить дорогу.

      Воздух здесь был гораздо чище. Высокие деревья, переплетаясь кронами над головой, бросали глубокие тени на дорожки, проложенные под ними прямыми стрелами. Те уводили в разные стороны. К череде озер, соединенных изогнутыми мостиками. Пруду, над которым покачивались жесткие темно-зеленые листья лотосов. Храму с «драконьей» крышей. Садам, где цвели поздние астры…

      Дэймос шел, жадно вдыхая, с удовольствием смотрел по сторонам.

      Задержал взгляд на компании парней, играющих на открытой площадке под деревьями. Они перекидывали друг другу волан с перьями, касаясь его только коленями и боковой поверхностью стопы. Были заняты игрой, поэтому не обратили на одинокого позднего прохожего внимания. Феликс помнил, что и сам часто после школы… или вместо школы проводил время именно так.

      В длинных крытых галереях, ведущих к храму, сидели группы немолодых бэйцзинцев. Разбившись по пять-шесть человек, под музыку дешевых радио-проигрывателей, они увлеченно играли в шашки. Бодрые марши сменялись мелодичным женским пением, и снова заглушались маршами. Удары костяных фишек по доскам сопровождались довольным смехом и радостными возгласами.

      У выхода из парка старик в канареечно-желтом спортивном костюме занимался гимнастикой. Его движения были плавными и текучими как вода. Но можно было не сомневаться, что один удар сухой и жесткой ладони с выступающими венами может переломить доску… или сломать чью-нибудь шею. Феликсу доводилось наблюдать подобное.

      Среди высоких идентичных бетонных домов он свернул – и оказался на узкой улочке, плотно застроенной лавками и магазинчиками, чайными и ресторанами. Над головой закачались алые бумажные фонарики, прилавки манили десятком разновидностей спелых манго, грудами кокосовых орехов и маленькими красными помидорами, продаваемыми как деликатес. Тут же стояли поделки из дерева и металла. Бумажные веера, напоминающие разноцветных бабочек, колыхались на ветру и шелестели. В широких железных чашах с треском раскалывались жареные каштаны.

      Людей было много. Они двигались, словно в медлительном речном потоке: останавливаясь