О дивный новый мир. Олдос Леонард Хаксли

а паспортизованные, бутыли продолжают медленный маршрут и через окошко в стене медленно и мерно вступают в Зал социального предопределения.

      – Восемьдесят восемь кубических метров – объем картотеки! – объявил – просмаковал цифру – мистер Фостер при входе в зал.

      – Здесь вся относящаяся к делу информация, – прибавил Директор.

      – Каждое утро она дополняется новейшими данными.

      – И к середине дня увязка завершается.

      – На основании которой делаются расчеты нужных контингентов.

      – Заявки на таких-то особей таких-то качеств, – пояснил мистер Фостер.

      – В таких-то конкретных количествах.

      – Задается оптимальный темп раскупорки на текущий момент.

      – Непредвиденная убыль кадров восполняется незамедлительно.

      – Незамедлительно, – подхватил мистер Фостер. – Знали бы вы, какой сверхурочной работой обернулось для меня послед нее японское землетрясение! – Добродушно засмеявшись, он покачал головой.

      – Предопределители шлют свои заявки оплодотворителям.

      – И те дают им требуемых эмбрионов.

      – И бутыли приходят сюда для детального предопределения.

      – После чего следуют вниз, в Эмбрионарий.

      – Куда и мы проследуем сейчас.

      И, открыв дверь на лестницу, мистер Фостер первым стал спускаться в цокольный этаж.

      Температура и тут была тропическая. Сгущался постепенно сумрак. Дверь, коридор с двумя поворотами и снова дверь – чтобы исключить всякое проникновение дневного света.

      – Зародыши подобны фотопленке, – юмористически заметил мистер Фостер, толкая вторую дверь. – Иного света, кроме красного, не выносят.

      И в самом деле, знойный мрак, в который вступили студенты, рдел зримо, вишнево, как рдеет яркий день сквозь сомкнутые веки. Выпуклые бока бутылей, ряд за рядом уходивших вдаль и ввысь, играли бессчетными рубинами, и среди рубиновых отсветов двигались мглисто-красные призраки мужчин и женщин с багряными глазами и багровыми, как при волчанке, лицами. Приглушенный рокот, гул машин слегка колебал тишину.

      – Попотчуйте юношей цифрами, мистер Фостер, – сказал Директор, пожелавший дать себе передышку.

      Мистер Фостер с великой радостью принялся потчевать цифрами. Длина Эмбрионария – двести двадцать метров, ширина – двести, высота – десять. Он указал вверх. Как пьющие куры, студенты за драли головы к далекому потолку.

      Бесконечными лентами тянулись рабочие линии: нижние, средние, верхние. Куда ни взглянуть, уходила во мрак, растворяясь, стальная паутина ярусов. Неподалеку три красных привидения деловито сгружали бутылки с движущейся лестницы.

      – Эскалатор этот – из Зала предопределения.

      Прибывшая оттуда бутыль ставится на одну из пятнадцати лент, и каждая такая лента является конвейером – ползет неприметно для глаза с часовой скоростью в тридцать три и одну треть сантиметра. Двести шестьдесят