Роща Ромове. Тени темноты. Борис Пономарев

 – восточный акварельный рисунок с бамбуковой рощей, озером и закатом. Сходство было довольно сильным: до вечера ещё оставалось много времени, но солнце, отражаясь в речной воде, уже клонилось к горизонту. Ничего не поделать: осень и заход солнца так же неотвратимы, как и начало учебного года.

      – Похоже, мы пришли? – спросил Андрей, останавливаясь.

      – Ну, наверное… – ответил Лёша. – Дальше можно только в реку.

      – И такой дуб тут только один, – добавила Света.

      Она шла с Лёшей под руку. В лесу, на тропинке, это было не очень удобно, но здесь чаща уже сходила на нет. Тропка, вырвавшись на свободу, устремлялась к вершине холма, где возвышался огромный дуб. Его листья как будто и не начинали желтеть. Андрею на секунду показалось, что здесь, под этой громадной зелёной кроной, чудом сохранился кусочек августа – довольно нежаркий, приятно-свободный клочок лета, когда не нужно вставать по будильнику, чтобы идти в школу.

      – Таня! – позвал он идущую рядом девушку. – Правда, красиво?

      – Ага, – коротко ответила она, повернувшись.

      Неторопливо шагая, все четверо – Лёша, Света, Таня и Андрей – поднялись на вершину холма. Там, совсем рядом с дубом, лежал плоский широкий валун размером с небольшой диван. Было непонятно, то ли этот серый гранитный памятник ледниковому периоду со временем ушёл наполовину в землю, то ли, наоборот, постепенно, год за годом выбирался наружу, к свету и солнцу. На каменной поверхности лежало несколько желудей, образуя замысловатое созвездие. Неподалёку в траве виднелся чёрный угольный след летнего кострища.

      – Это и есть святилище? – спросила Таня.

      От реки чуть тянуло прохладой, и Таня застегнула молнию кожаной куртки до подбородка. Андрею понравилось движение её тонких пальцев.

      Света, отпустив руку Лёши, подошла прямо к дубу и попыталась обхватить огромное дерево – хотя бы на треть. На её небольшом рюкзачке сбоку болталась плетёная, украшенная птичьими перьями подвеска – миниатюрный индейский ловец снов.

      – Я думаю, оно было здесь, – сказала Света, поднимая голову. Собранные в хвост чёрные волосы, упав назад, почти дотянулись до ремня её джинсов. – Но этому дубу лет…

      – Сто пятьдесят? – предположил Лёша, обходя дерево с другой стороны.

      Даже вдвоём со Светой им не удавалось обхватить могучий, покрытый трещиноватой корой ствол.

      – Может, и двести, – отозвалась Света. – Но точно не девятьсот. Или этот дуб вырос на месте прежнего?

      Таня поковыряла остатки кострища носком кроссовки, затем вытерла обувь о траву.

      – Святилище было тут, – сказала она. – Судя по всему, на этом месте возносили жертвы Богу Жареных Сосисок.

      – У меня они как раз есть, – сообщил невидимый Лёша с той стороны дерева. Было видно только его руку, сжавшую ладонь Светы. – Но, разумеется, сначала их надо будет приготовить на костре.

      Договорив, Лёша обошёл дуб по кругу и прислонился к нему спиной. Света стала рядом и положила голову Лёше на плечо.

      – Таня, сфоткай, пожалуйста, нас, – попросила она, протягивая телефон. – Но так, чтобы и реку было видно.

      Подумав, Андрей смахнул жёлуди с валуна и, достав из рюкзака рулон вспененной резины, раскатал его по камню.

      – Готово, – сказал он, прижимая рюкзаком край «пенки».

      Света, закончив фотосессию и оставив в покое дуб, села на другой край коврика. Вытянув ноги, она два раза ударила кроссовками друг о друга и задумчиво посмотрела вперёд.

      – Мне нравится сидеть под дубом и любоваться закатом, – сказала она. – Осень, равноденствие, полнолуние, что ещё нужно для счастья?

      – Жаль, что нас с ночёвкой не отпустили, – добавил Лёша. – Было бы здорово. Вроде как мы уже взрослые. Об этом говорят все – особенно когда чего-то хотят от нас.

      Андрей пожал плечами и бросил взгляд в сторону. Внутри незакрытого рюкзака, сбоку от термоса, белела обложка тетради по математике, оставшаяся каким-то образом со вчерашнего дня и напоминающая о том, что сегодня вечером хорошо бы сделать домашнее задание. Вздохнув, Андрей застегнул молнию, как бы отделяя себя от школьных будней, добравшихся до него даже здесь.

      – Хорошо ещё, что меня вообще отпустили, – сказал он. – Я своим соврал, что мы на море поехали.

      Подумав, он вытащил телефон и быстро написал маме сообщение: «Доехали хорошо, на море не холодно. Гуляем на пляже». На всякий случай Андрей вчера решил не спрашивать у родителей, можно ли ему с друзьями в воскресенье поехать в лес, поискать место, где когда-то была священная прусская роща Ромове. Казалось бы, ведь совсем недалеко – сорок минут на автобусе от Калининграда и двадцать минут по лесной тропинке, – но вдруг бы его не отпустили?

      Связь здесь была довольно скверная: сообщение отправлялось несколько секунд.

      – Вот так всё и начинается, – сказала Таня, опускаясь на «пенку» совсем рядом. Андрею было видно её ресницы, длинные, чуть накрашенные тушью. – Сначала обманываешь маму с папой, говоришь, что поехал на море. Потом обманываешь,