Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1. Александр Дюма

ждали его после сегодняшней утренней прогулки его величества.

      – А, вы знаете, что король…

      – В качестве первого министра мы обязаны все знать. В этом письме его величество, вероятно, просит, умоляет?

      – Не знаю, но король не раз вздохнул в то время, как писал.

      – Да, да, мы знаем, что это значит. Вздыхать можно от счастья так же, как от горя.

      – Однако король по возвращении не был похож на счастливого человека.

      – Вы, верно, не рассмотрели? И вы видели его величество, только когда он возвратился: во время прогулки с ним находился только лейтенант мушкетеров. Но я смотрел в зрительную трубу кардинала, когда глаза его преосвященства уставали. Уверяю вас, оба плакали: и король, и дама.

      – И что же, плакали они тоже от счастья?

      – Нет, от любви: они давали друг другу клятвы самой нежной любви, которые король готов сдержать очень охотно. И это письмо – начало исполнения клятв.

      – А что думает господин кардинал об этой страсти, которая, впрочем, ни для кого не тайна?

      Бернуин взял под руку королевского посланца и, подымаясь с ним по лестнице, сказал вполголоса:

      – Если говорить откровенно, кардинал надеется на полный успех этого дела. Знаю, что нам придется воевать с Испанией, но что за беда? Война отвечает желаниям дворянства. Кардинал даст своей племяннице королевское приданое, может быть, даже лучше королевского. Будут деньги, празднества и битвы. Все будут довольны.

      – А мне кажется, – возразил приближенный, покачивая головою, – что такое маленькое письмецо не может заключать в себе столько важных вещей.

      – Друг мой, – ответил Бернуин, – я уверен в том, что говорю. Господин д’Артаньян рассказал мне все.

      – Что же именно?

      – Я обратился к нему от имени кардинала и спросил, что там произошло. Разумеется, я не открыл ему наших тайных замыслов, он ведь ловкий пройдоха. «Любезный господин Бернуин, – отвечал он мне, – король до безумия влюблен в Марию Манчини. Вот все, что я могу вам сказать». «О, неужели вы думаете, – сказал я, – что ради этой любви он способен нарушить волю кардинала?» – «Ах, не спрашивайте меня! Я думаю, что король готов на все! Он чрезвычайно упрям и когда чего-нибудь хочет, так непременно настоит на своем. Если он задумал жениться на Марии Манчини, так непременно женится». С этими словами лейтенант простился со мной и пошел к конюшне; там он оседлал лошадь, вскочил на нее и пустился как стрела, словно за ним гнался сам дьявол.

      – Значит, вы думаете…

      – Что лейтенант знает гораздо больше того, что сказал мне…

      – И, по-вашему мнению, господин д’Артаньян…

      – Вероятно, скачет теперь за изгнанными красавицами и подготовляет все необходимое для успеха королевской любви.

      Беседуя таким образом, оба наперсника подошли к кабинету кардинала. Мазарини уже не мучила подагра; он в волнении ходил по комнате, прислушиваясь у дверей и заглядывая в окна.

      Бернуин ввел к нему посланного, которому приказано было вручить письмо лично кардиналу. Мазарини взял письмо, но, прежде чем распечатать его, изобразил на своем лице ничего не выражающую