Власть и совесть. Политики, люди и народы в лабиринтах смутного времени. Рамазан Абдулатипов

того факта, что характер проводимых реформ и ценностной ориентации общества носит опасность взрывов, конфликтов и крупных катаклизмов, выступают события 21 сентября – 3–4 октября 1993 года. Как же мы дошли до этого в собственном Отечестве? И об этом мои записки, часть которых вошла в эту книгу.

      Чужого горя не бывает. Так издревле говорят в России. Мне хотелось бы добавить: чужой вины не бывает. За то, что произошло в период с 21 сентября по 4 октября 1993 года, ответственны мы все. О мере ответственности можно говорить лишь в правовом смысле, но в духовно-нравственном измерении вина лежит на всех политиках. Нужно покаяние, а не оправдания.

      А ведь начиналась моя новая политическая жизнь, как и новая жизнь России, вполне благополучно и даже красиво. Первый Съезд народных депутатов России. Тогда господствовал лозунг «Вся власть Советам», и во главе российских Советов после неоднократных туров стал Б. Н. Ельцин. Это весьма противоречивый и сложный политик, но с кипучей энергией и величайшей интуицией. Буквально за два года он обрел ореол человека-борца. Россия находилась в поисках нового лидера, а Борис Николаевич обладал в достаточной мере всем необходимым для этого. Даже внешне – высокого роста, с красивой белой головой, с привлекательной улыбкой. Говорил, как бы делая выводы, без претензий на сомнения. Не симпатизировать ему было невозможно. Вполне коммунистический Съезд избрал его Председателем Верховного Совета РСФСР.

      Впервые я увидел Б. Н. Ельцина на XIX Всесоюзной партконференции. Среди других и я, стоя, аплодировал, чтобы ему дали слово. Б. Н. Ельцин изо всех сил старался тогда, чтобы его поняли, чтобы дали ему возможность своеобразной политической реабилитации. Его выступление вызвало у многих противоречивые чувства: сочувствие и неприятие, восхищение и ненависть. Я сочувствовал ему и искренне желал, чтобы такие лидеры оставались в партии. Он не был понят тогда, и это, вне всякого сомнения, наложило достаточно сложный отпечаток на всю его дальнейшую политическую деятельность.

      Будучи избранным Председателем Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР, я был искренне настроен на сотрудничество с Б. Н. Ельциным и надеялся воздействовать на него именно с точки зрения рационального осмысления политической жизни. Искренне считал, что на преобразование Союза, всей политической и экономической жизни страны я был настроен не меньше его. Но я был сторонником эволюционного пути преобразований, тогда как революционный энтузиазм Бориса Николаевича постоянно подогревался его острым соперничеством с М. С. Горбачевым. Если к этому прибавить еще и догматическую неповоротливость всей партийно-государственной системы, а также отсутствие всякой политической воли у Горбачева, то обреченность не только политической системы, но и всего государства была понятна. Неоднократные встречи и беседы с Горбачевым, а также ежедневная работа с Б. Н. Ельциным все больше убеждали меня в неотвратимости краха СССР, ухудшения материального положения