Принцесса в академии. Варя Медная

раскрыла меню.

      – Безалкогольный сидр и тыквенный десерт, пожалуйста.

      – Будет сделано, Золушка.

      Девица хмыкнула и забрала у меня меню, лишив прикрытия, из-за которого очень удобно было наблюдать за юношей. Впрочем, маскировка оказалась лишней – он и так не замечал ничего вокруг, полностью погруженный в своё занятие: царапал что-то на клочке пергамента, задумчиво рассматривал его, потом в отчаянии комкал, отправлял в урну и хватался за следующий.

      Я пригляделась: симпатичный. Ну, не то чтобы мой идеал – слегка долговязый и нескладный, зато сразу видно: юноша воспитанный и образованный. И глаза красивые, оливково-зеленые (я ещё на дороге рассмотрела). С солнцем в груди я погорячилась – сияние распространяла вышитая на лацкане темно-синего сюртука эмблема в виде пышного загнутого пера в окружении звездочек. Очень романтично, между прочим. Там ещё внизу было что-то написано меленькими буковками, но разглядеть отсюда не получалось.

      В полной мере шутку раздатчицы я оценила, когда принесли мой заказ. Повар подошёл к делу с фантазией: десерт был выполнен в виде миниатюрной кареты-тыковки, с золотистыми узорами по бокам, которую тянула шестёрка марципановых зайчиков. Есть её полагалось ложкой-кучером.

      – Ну, идёшь или как? – поторопил Магнус. – Поверь моему опыту, сейчас идеальный момент: жертва одна и беззащитна.

      – Иду.

      Я решительно отставила десерт и поднялась со своего места.

      – Только баранки сними.

      – Ах да.

      Когда до юноши оставалась пара шагов, он вдруг повернулся в мою сторону, и я, запаниковав, опустилась за соседний столик.

      – Девушка, вы не встанете с моих колен?

      – Ох, простите, – я поспешно вскочила с гнома, которого чуть не раздавила.

      – Кто это, Рудольфо? – спросила сидевшая напротив него гномка недовольным голосом. Как правило, женщин и мужчин гномов трудно отличить. Даже борода не всегда служит опознавательным знаком. Но эта дама оказалась весьма симпатичной. Хотя выбор сделала в пользу традиционно мужской профессии: к ридикюлю была привязана кирка.

      – Понятия не имею, Гортензия! Впервые её вижу.

      – Не лги мне, Рудольфо! Опять ты за старое!

      Она влепила ему пощечину, схватила ридикюль и, рыдая, бросилась к выходу.

      – Постой, ты всё неправильно поняла!

      Я сразу почувствовала себя виноватой и решила позже отыскать Гортензию, чтобы всё ей объяснить. Но тут Рудольфо обернулся, окинул меня масленым взглядом и, игриво подмигнув, выскочил вслед за своей дамой. Чувство вины как рукой сняло.

      Я глубоко вздохнула и, сделав последний шаг, встала напротив юноши.

      Кашлянула. Хмыкнула. Шаркнула ногой. Не помогло – он даже не заметил.

      И только когда моя тень упала на свиток, рассеянно поднял глаза.

      – Привет.

      – Привет… а, это вы. Что-то хотели спросить?

      – Да, эээ… у вас есть аллергия на фисташки?

      С минуту он недоуменно смотрел на меня, а потом вежливо