Каисса. Виталий Чижков

живем мы, некие существа. Иногда ткань истончается, и мы можем с вами взаимодействовать. Мы не злые, но такое взаимодействие всегда плохо для вас заканчивается. Может показаться, что мы пугаем или соблазняем. Искушаем, если хотите.

      – То есть вы к нам, Матвей Макси… Асмодеус, просто пролезли сверху из пространства?

      – Не совсем. Ткань эта натягивается, и вы нас ощущаете. Вы чувствуете это интуитивно. И именно люди придают своим ощущениям облик. Поэтому-то и существует так много историй с самого начала человечества. Разные демоны, сказочные существа, призраки, оборотни и всякое сверхъестественное. Образы разные, но суть одна – вы иногда чувствуете необыкновенную свободу, и это вас пугает.

      – Когда ткань пространства натягивается? Хм. Какие у вас ощущения возникают, когда это происходит?

      – Ткань обычно натягивается, когда человек впадает в экзистенциальную тоску и испытывает кризис свободы воли. Когда происходят плохие вещи в жизни. Они привлекают нас особой энергией, и мы вынуждены к ней стремиться. Она для нас как магнит.

      – Как психотерапевт вам скажу, экзистенциальный кризис сковывает пациентов, лишая внутренней свободы.

      – Не ваша правда, профессор. Люди в депрессии гораздо свободнее, чем, например, вы или Матвей. Вы несвободны совершенно. А убитые горем люди хотя бы немного прикасаются к свободе воли. Вам не понять.

      – Я совершенно свободен, вообще-то.

      – У людей нет свободы, люди слишком социальны для этого. У вас даже своих мыслей в голове нет. Все мысли составлены из мыслей других людей, с которыми вы когда-либо взаимодействовали. В ваших книгах нет новых идей: вы читаете и понимаете только то, что уже знаете и с чем согласны. Нет ни одной книги, которая на вас по-настоящему повлияла бы. И со свободой так же.

      – Я свободен. Я могу сейчас встать и выйти, например.

      – Встать и выйти – можете. А можете уйти в лес и жить там один? Или прямо сейчас оказаться там, где действительно хотите быть? Вы хотя бы знаете, где вообще хотите быть?

      – Знаю. Очевидно, здесь и сейчас, в роли вашего психотерапевта.

      – А откуда вы это знаете? Вы что, пробовали что-то другое? Ваша жизнь ограничена временем. Вы пробуете одну или максимум несколько профессий. Живете в одном месте или максимум нескольких. Общаетесь с ограниченным кругом людей, любите их, дружите с ними просто потому, что они находятся близко к вам в географическом плане. Не более.

      – Да вы у нас, батенька, нигилист-ницшеанец? Может, из-за этого вы и кушаете антидепрессанты в ваши двадцать пять? – Покровский насупился и, кажется, разозлился. По крайней мере, он не записывал ничего уже минуты две.

      – Даже в вашем понимании, на уровне «встать и выйти», вы несвободны. Вас могут отправить за решетку, – продолжил Матвей из кресла. – Или – на войну. Вами управляют бумажки с цифрами и чужое мнение. Управляют настолько сильно… Вы даже не осознаете насколько. А когда до вас доходит – ловите экзистенциальный кризис, лишаете себя равновесия и радости, привлекая к себе клевых чуваков вроде меня аж из другого