Семьдесят два градуса ниже нуля. Владимир Санин

в воздух снежинки уничтожили всякую видимость. Водителям пришлось остановить свои машины: колея исчезла, и они рисковали свернуть в сторону и заблудиться или напороться на идущего впереди.

      Обидное для походника явление – поземка, украденная видимость. В двух-трех метрах над поверхностью купола стелется пелена. Заберешься на кабину – над тобой чистое небо, ясное и безмятежное, и впечатление такое, будто стоишь ты по пояс в снегу. Спускаешься вниз – и полностью теряешь ориентировку в окружающей тебя белой мгле. Осыпай проклятиями природу, но терпи и жди, нет видимости – не искушай судьбу. Сколько будет кружить поземка – столько и жди.

      В низовую метель, по заведенному Гавриловым порядку, водители должны были, не мешкая, собираться в камбузном балке. Это делалось для того, чтобы установить наличие людей и прояснить ситуацию. Покидали тягачи и брели вслепую по колее, добирались до камбуза и с облегчением снимали подшлемники с обожженных ветром лиц. В этот раз пришли все, кроме Гаврилова да еще Алексея, который воспользовался остановкой и вводил в батину кровь новокаин и глюкозу.

      – Надо искать Леньку, – начал Давид, – машина у него безбалковая, заглохнет двигатель – пиши пропало.

      – А как ты собираешься искать? – посасывая пустой мундштук, хмуро спросил Маслов. – Локатор из Мирного затребуешь?

      – Щенок! – зло сказал Сомов. – Знать бы, как далеко он попер…

      – Далеко не мог, – примирительно сказал Давид. – Осознал, что видимости нет, остановился и ждет.

      – Я, к сожалению, в этом не уверен. – Валера покачал головой. – Не в Ленькином характере остановиться и ждать. Боюсь обратного: понял, что заблудился, и шастает в поисках колеи.

      – Это уж точно, шастает, – кивнул Сомов. – Силы на рубль, ума на копейку!

      – Злой ты, Василий, – неприязненно проговорил Давид.

      – Все высказались? – тихо, подражая батиной манере, произнес Игнат. И, выждав паузу, спросил: – Какие будут предложения?

      – Искать, – твердо сказал Валера.

      – Как именно?

      – Пусть Вася решает. В связке, наверно, цепью.

      Игнат ударил кулаком по столу – тоже батина манера, узнаваемая.

      – Так и сделаем! Петро, сколько у тебя капронового шнура?

      – Метров двести, – вскинулся Петя, доставая из ящика моток.

      – Померзнем… – как бы про себя проворчал Сомов.

      – Живы будем – не помрем! – отрубил Игнат. – Кто со мной? Ты, Валера, не суетись, Алешке и без твоих хворей делов хватает. И ты, Петро, ноги побереги… Давид, Тошка…

      – Ладно, – буркнул Сомов. – Давай капрон. Только так, Игнат, ты, конечно, почти что начальник, а здесь мне не мешай.

      – Командуй! – охотно согласился Игнат, застегиваясь. – Тебе и карты в руки.

      – Двести метров мало, – прикинул Сомов. – Тошка, сгоняй в «Харьковчанку», притащи большой моток.

      – Слушаюсь! – Тошка козырнул, натянул подшлемник. – Награда какая выйдет герою-добровольцу? – И, увильнув от подзатыльника, выскочил