Бес в серебряной ловушке. Нина Ягольницер

– и в дорогу. А то сам знаешь, как бы папаша твой не осерчал. – Шотландец доверительно обернулся к кузнецу. – Очень его родитель нравом крут.

      Джакопо подвоха не заподозрил, отер усы и с одобрением кивнул Годелоту:

      – Твоя правда, батюшку уважать надо. Да ты за кузена не тревожься, у нас граппу на совесть гонят, по-дедовски, от такой не задурнеет.

      Действительно, пора было знать честь. Чтоб не вызывать новых вопросов, Пеппо поблагодарил щедрого кузнеца выразительно заплетающимся языком, а затем положил руку шотландцу на плечо и, демонстративно пошатываясь, двинулся к коновязи…

      …Паолина спешила к воротам. Странного заезжего танцора нигде не было видно, но девушка надеялась, что он еще не успел покинуть деревню. Конечно, ее выходка кому-то показалась бы глуповатой, да и не к лицу приличной девице опрометью бегать за всякими незнакомыми оборванцами, но благоразумие могло и погодить. Очень уж нехорошо было на душе.

      Она увидела их у самых ворот – они шли, ведя в поводу крупного вороного жеребца и о чем-то переговариваясь. Плясун устало потирал левое плечо, его спутник, по виду служивый, на ходу прилаживал седельную суму.

      – Падуанец! – Девушка ускорила шаг.

      Лицедей обернулся, отчего-то не поднимая глаз, улыбнулся:

      – Мона Паолина, прости невежу, попрощаться запамятовал.

      Селянка подошла ближе, запунцовев под вопросительным взглядом рослого кирасира. Но разговор у нее был не к нему.

      – Падуанец, не осерчай, если не моего ума дело… – Она запнулась, сдвинув брови и стараясь не показывать робости. – Ненароком приметила. Поди, посмеешься, но все ж лучше тебе знать. Покуда ты на площади танцевал – господин в толпе стоял в монашеском облачении. Так господин тот на тебя глядел – глаз не отрывал, и недобро так, будто змея на птицу. Остерегся б ты, падуанец!

      Выпалив это на одном дыхании, Паолина замолчала, строго взглянув на служивого, в чьих темно-карих глазах ей почудилась ухмылка. Небось за дурочку ее почитает, фанфарон.

      Плясун же вдруг поднял потупленный взгляд и мягко покачал головой:

      – Благодарствую, мона. Только не тревожься – не иначе, обознался он. Кому я, подмастерье, нужен?

      Девица нахмурилась:

      – Грех тебе. Матушка моя говорит: дровосек тоже никому не нужен до первого голодного волка.

      Падуанец рассмеялся:

      – Хорошо сказано! Я запомню твои слова, мона.

      – Храни тебя господь.

      Паолина повернулась и молча пошла назад. Она чувствовала, что плясун не придал значения ее словам, и это обижало. Странный тип… С завязанными глазами – как зрячий. А без повязки – будто слепой. Вроде в лицо смотрит, а кажется, что насквозь глядит, куда-то вдаль. Остановившись, Паолина ошеломленно обернулась: святые небеса, слепой!..

* * *

      Едва вороной, двигаясь неспешным шагом, оставил позади ворота Гуэрче, Пеппо ощутил, что Годелот обернулся и пытливо смотрит ему в лицо:

      – Чего?.. – пробормотал он, потирая ноющий висок.

      А шотландец