Две повести о Манюне. Наринэ Абгарян

посмотреть на меня. – Сиди смирно, а то заляпаешь платье!

      В томительном ожидании прошло минут пять.

      – Ну вот, – удовлетворенно выговорила наконец Ба, – теперь можете расслабиться.

      Мы глянули друг на друга и взвизгнули от неожиданности – головы наши были покрыты какой-то темно-синей густой жижей. Я попыталась дотронуться до нее, но Ба шлепнула меня по руке:

      – Нельзя трогать, кому было говорено?! Ровно час! – грозно пророкотала она и ушла в дом.

      Это был тот редкий случай, когда мы побоялись ослушаться Ба. И, хотя головы наши отчаянно чесалась, мы обе сидели не шелохнувшись. Минут через двадцать маска обсохла, пошла трещинами и стала осыпаться. Мы воровато подняли отвалившиеся ошметки и протерли в пальцах – густые, неоднородные, с какими-то волокнистыми вкраплениями, они моментально окрасили руки в синий цвет.

      Нашу исследовательскую деятельность прервал звук открывающейся калитки. Мы юркнули за тутовое дерево.

      – Мам? – раздался голос дяди Миши, Маниного папы. Мы с облегчением вздохнули и выползли из-за толстого ствола.

      Дядя Миша увидел нас и замедлил шаг. По причине близорукости он сначала прищурился, потом, не поверив своим глазам, оттянул пальцем уголок века сначала одного, потом обоих глаз. Мы подошли поближе. Зрелище, открывшееся Дядимишиному взору, судя по всему, было настолько неожиданным, что он какое-то время в остолбенении изучал нас. Мы, видя выражение его лица, снова тоненько заскулили.

      – Здрассьти, дядьмиш, – сквозь слезы прошептала я.

      – Мать вашу за ногу, – к дяде Мише наконец вернулся дар речи, – дети, кто это так с вами?

      – Это Ба! – Манюня уже ревела в три ручья и от обиды заглатывала целиком слоги. – Она ска… что мы… буууудем… черявые… черявые… как… как… как… как…

      – Как Жооопли, – внесла свою лепту во вселенский плач я.

      – Как ктооооо? – У дяди Миши глаза полезли на лоб. – Какой такой Жопли?!

      – Наркоманкааа и дебоширкаааааа Жоооплиии, – нас с Маней уже невозможно было остановить. Мы разом ощутили весь ужас нашего положения – лысые! на все лето! не погулять! в булочную за слоеными трубочками не сбегать! в речке не искупаться! и самое ужасное – сверстники засмеют!

      Дядя Миша попятился к дому.

      – Маааааааааам?! – позвал он. – Что ты с ними сотворила? Был уговор обработать волосы керосином и продержать девочек вдали от огня какое-то время!

      Ба вышла на веранду.

      – Стану я вас слушаться! – проворчала она. – Потом еще спасибо мне скажете, когда у них отрастут пышные кудрявые волосы!

      – Зачем кудрявые! У Маньки они и так были кудрявые! – Дядя Миша наклонился и принюхался к нашим головам. – А чем это ты их намазюкала?

      – Это маска! Рецепт Фаи, которая Жмайлик! Надо в равных пропорциях смешать порошок синьки, бараньи катышки и развести это дело в яичных желтках, – стала перечислять Ба.

      – Бараньи чего? – подскочили мы с Манькой.

      – Катышки, катышки, – покатился со смеху дядя Миша, – сиречь какашки!

      Мы с