Крым. Большой исторический путеводитель. Алексей Дельнов

стало государственной религией Боспорского царства.

      Но в IV в. в Херсонесе численно значительно преобладали язычники. Император Феодосий Великий (правил в 379–395 гг.), большой ревнитель христианской веры, пошел даже на применение силы для насаждения ее в Херсонесе: посланные им воины держали в заложниках детей, пока не согласятся принять крещение их родители.

      Но гораздо действеннее, чем это грубое давление, были проповеди боспорского епископа Кадма, прибывшего в Херсонес. Согласно преданию, он не устрашился войти в печь для обжига извести, чтобы развеять в собравшихся язычниках сомнение в истинности веры.

      При археологических раскопках были обнаружены остатки храма VI в., возведенного над этой печью.

      Глава 15

      Готы

      Следующее судьбоносное для Северного Причерноморья крупное перемещение племен зародилось в I в. в далекой Скандинавии – еще одном очаге (скорее всего, не первичном) индоевропейского расселения. Германские племена готов сначала перебрались оттуда на южные берега Балтийского моря под водительством конунга Берига, но надолго обосновываться там не стали и в начале II в. двинулись от низовий Вислы по направлению к Черному морю.

      Бесценные сведения о древних германцах оставили нам Юлий Цезарь в своих «Записках» и Корнелий Тацит в специальном труде «Германия». В них перед нами предстает народ преимущественно оседлый, земледельческий и скотоводческий – и воинственный. Воевали со всеми соседями – галлами, балтами, славянами, со своим же иноплеменным братом-германцем. Для покоя душевного им было необходимо, чтобы в ближнем отдалении вокруг их селений никакого чужеродного присутствия не было.

      Но покой это был относительный: стоило кому-нибудь из знати или просто из успевших зарекомендовать себя бойцов позвать за собой в поход – охотников находилось достаточно. Поэтому чередовались: половина мужчин из семейства уходила на кровавый промысел, половина оставалась хозяйствовать. На следующий год половины менялись местами. Но чем больше у германца было военного опыта, тем ленивее он был дома. Исправно трудились в основном женщины и рабы, а из германских мужчин – кто поплоше, т. е. миролюбивые и робкие. Поэтому земля обрабатывалась плохо, да германцы за нее и не цеплялись: почти ежегодно производили ее передел. Как объясняли несведущим – чтобы не прирастать к ней корнями, не засиживаться дома, со спокойной душой уходить на войну. А также чтобы сосед не завидовал не в меру богатому соседу. Как далеко им было до трудоголиков-немцев грядущих веков!

      Военная добыча была предметом вожделенным, но в почете было героическое нестяжание: поистине знатным воином считался великодушный «даритель колец», с легким сердцем одаривающий своими сокровищами и друзей, и тех, кто просто чем-то приглянулся (однако и зарытых в землю кладов до сих пор находят немало, и неспроста складывались легенды о гномах, видевших в добыче и сокрытии драгоценностей смысл своего существования).

      Твердой