Мемуары монаха. Если бы правда была рассказана. Ом Свами

я. – Это он сегодня ваш клиент.

      После этого я обратился к своему спутнику:

      – Хочешь сандалии вместо шлепанцев? Они, наверное, лучше.

      – На ваше усмотрение.

      Продавец ушел в дальний угол магазина и вернулся с парой сандалий. Бежевые, с коричневыми ремешками и блестящими стальными пряжками, они выглядели очень удобными. Парень протянул сандалии Махешу.

      – Пожалуйста, наденьте их ему на ноги, как любому другому клиенту, – вмешался я.

      Махеш тревожно глянул на меня. Я посмотрел ему прямо в глаза и кивнул. Внезапно его лицо озарилось улыбкой, и он вытянул ноги, позволяя продавцу надеть на них сандалии. Я рассмотрел его темнокожее лицо с красивыми, правильными чертами, его неровные желтые зубы и большие счастливые глаза – и мне стало очень тепло. Его улыбка украсила мой день.

      Теперь Махеш крутил педали с другим энтузиазмом, и его пыльные натруженные ступни в новеньких сандалиях как будто ожили. Я наблюдал за движениями его ног и педалей, и все остальное на время отступило: магазины, шум и жара. Я ничего не видел, кроме этих ступней, исполняющих какой-то космический танец. Вот педаль движется вверх, а потом вниз; все движется синхронно и без усилий.

      Махеш привез меня в ближайшую точку к Миникарника-Гхату.

      – Когда опять пойдешь в храм, не оставляй обувь у входа, – сказал я на прощание.

      – Хорошо, не буду, – ответил он.

      Я протянул ему купюру в 50 рупий.

      – Сэр, как я могу взять с вас деньги?

      – Возьми, пожалуйста. Я буду очень рад.

      Он обошел вокруг коляски и опустился на колени, чтобы прикоснуться к моим ступням. Я схватил его за запястья и поднял обратно со словами:

      – Кланяться нужно только в трех случаях – перед Богом, пожилыми людьми и твоим гуру.

      Никто не заслуживает такой жизни, которая разрушает тело и дух. Этот человек живет в демократической стране, но стал ли он от этого свободным?

      Я вложил купюру ему в ладонь и пошел вперед, думая, что Махешу не подходит профессия велорикши. Он мог бы стать клерком, охранником, офицером или менеджером. Никто не заслуживает такой жизни, которая разрушает тело и дух. Этот человек живет в демократической стране, но стал ли он от этого свободным? Государство его не защищает, а соплеменники не уважают. Он не свободен иметь крышу над головой и не может вырваться из своей изнурительной и монотонной повседневности. Очевидно, Махеш не знает слова «отпуск»; вряд ли ему известно, что такое роскошь – разве что «роскошь нужды». Его нужде не будет конца. Если вдуматься, между Махешем и мной нет разницы: мы оба сильно нуждаемся. Просто его нужды осязаемые и жизненно важные, а мои – абстрактные и добровольные.

      Я постепенно пробирался к набережной. Вряд ли где-нибудь еще в Индии есть такие же узкие улочки, как в Варанаси. По крайней мере я таких не видел. Если у вас длинный нос, то, неловко повернув голову, вы наверняка что-нибудь заденете. Не знаю как, но в итоге я все-таки вышел на Маникарника-Гхат.

      Там горел один костер и рядом догорал другой – среди тлеющей