Ожидание. Екатерина Ру

ней на этот счет поговорите.

      – Да, мам, смотри, он же совсем крошечный!

      Саша разжала веки и села рывком, собрав воедино жалкие крохи сил. Перед глазами все поплыло, ярко вспыхнуло алое крошево, завертелись пурпурные нити.

      – Что это за розыгрыш?.. – застонала она хрипло, сдавленно, до боли сжимая виски. – У меня самолет, мне собираться надо. И ты, Кристина, почему ты не уехала? Сколько вообще времени?

      – Мам, успокойся. Ляг, пожалуйста. Я никуда не поеду. В ближайшие дни, по крайней мере.

      – У тебя же билет на поезд! На восемь утра. А у меня самолет в девятнадцать сорок. Мне здесь делать нечего. Я уже нормально себя чувствую, где мои вещи?

      Внезапно Саша заметила на простыне свежее кровавое пятно. И наконец осознала, что солоноватый физиологический запах исходит от нее. От ее надорванного тела.

      – На самолет ей надо, видите ли, – сказала мама все тем же острым металлическим голосом, как будто тронутым ржавчиной. – Хотела скрыть от нас и улететь? Чтобы разродиться уже там, далеко? Чтоб никто не узнал? Да вот не получилось!

      – Бабушка, ну перестань! Видишь, в каком она состоянии? Ей отдохнуть надо. Пойдем пока, выпьем чаю, тут есть кафе на первом этаже. Она успокоится, мы вернемся и поговорим нормально.

      – Прекрасно! Моя дочь родила втихомолку, а я буду как ни в чем не бывало чаи гонять!

      – Идите, правда… – утомленно вздохнул врач. – Ваша внучка права. Вам всем не помешает успокоиться.

      – Да ладно, ладно, пожалуйста! Тут, я вижу, и без меня обойдутся.

      Мама резким движением поправила на плече ремешок сумки и, не оборачиваясь, вышла из палаты. Кристина тут же выпорхнула за ней следом. И еще несколько долгих секунд сквозь приоткрытую дверь доносился негодующий скрежет интонаций.

      – Ну так что, Александра Валерьевна, – вновь раздался после паузы изумрудно-глубокий голос. – Вы так и не ответили. Где наблюдались? Где ваша обменная карта?

      Саша снова смотрела на мальчика. Потерянным, оцепенелым взглядом. Мысли разбегались в голове в разные стороны, копошились безумными торопливыми муравьями. И при этом упорно огибали стоящую совсем рядом стеклянную кроватку со сморщенным человеческим свертком внутри. Думалось об открытой форточке, о скомканном одеяле в ногах, о новых мокасинах, о нераспечатанном посадочном талоне. Обо всем, что осталось на периферии. Но не о мальчике, не о болезненном эпицентре разрастающегося кошмара, только не о нем. Думать о мальчике было невозможно.

      – У меня ее нет, – прошептала Саша. – Обменной карты… Нет.

      – Как так получилось? Потеряли?

      Саша медленно покачала головой.

      – Просто нет. Вообще нет.

      – И почему же вы, будучи беременной, не озаботились получением обменной карты?

      – Так ведь я не беременна.

      – Ну сейчас уже, понятное дело, нет. Но когда были, почему не оформили?

      – И не была. То есть была, но давно… Когда ждала дочь. И тогда мне обменную карту, кажется, выдавали, да… А с тех пор нет.

      Врач