На грани фола. Настя Орлова

спинкой, а затем усаживаюсь на него и склоняю голову набок.

      – К Русу заезжал.

      Она будто бы не сразу соображает. До нее медленно, но верно доходит, и она снова выглядит удивленной.

      – Третий из ларца – и простой смертный? Как так вышло?

      Пожимаю плечами, потому что распространяться о жизни друга точно не собираюсь, и достаю мобилу, чтобы решить еще один вопрос. Игнорирую Огневу и слушаю гудки – мама всегда долго ищет телефон, который бросает где ни попадя.

      – Да, Арсюш. – Это звучит слишком громко, и Булочка слышит. Давит улыбку, но глаза ее сдают. – У тебя все в порядке?

      – Ага. Мам, замути справку для хорошего человечка на завтра, – без предисловий перехожу к делу. – Что угодно – хоть почетным донором сделай. Пожалуйста, – добавляю я, когда вижу, что Огнева собирается возмутиться вслух, и затыкаю, приложив палец к ее губам, от которого она отшатывается, будто обожглась.

      – И кому выпала такая честь?

      – Мам, не начинай, данные скину.

      – С тебя подробности, сынок, – сквозь динамик слышу усмешку. Это у нас семейное.

      – Решил заняться благотворительностью, – говорю и быстро сворачиваю разговор.

      Я думаю про Руслана, у которого в семье такой трындец, что тот решился жить в общаге, и не могу не радоваться про себя своим родителям. Пусть они у меня далеко не идеальные, еще и разведены, но адекватные и с душой. По крайней мере, я очень надеюсь, что отец не снимет Огневу при удобном случае, он вроде бы так и бегает за мамой. Сегодня с утра, когда я заезжал отвезти малого брата в школу, как раз застал папу на цыпочках выходящим из маминой комнаты. Никогда не пойму их отношений, но не лезу к ним.

      Отключив вызов, я ловлю на себе заинтересованный взгляд Огневой. Зараза будто в душу мне смотрит, не люблю такие откровения. Ей точно лишнего не нужно знать, чтобы перепихнуться со мной.

      – Отдыхай, с меня справка. Дальше сама, – бросаю почти безразлично, вскакиваю на ноги и, не дожидаясь, пока она выдавит из себя хоть что-то еще, топлю по лестнице вниз.

      На хрен общагу. На хрен Булочку. И так слишком много добрых дел за вечер. Гребаный Саня, блин!

      Я вижу его во дворе. Он сидит на моем капоте и залипает в телефоне, а я злюсь. Сильно и откровенно злюсь. Кулаки чешутся, кровь бурлит. Я поджимаю губы и с разгона толкаю его в бок.

      – Гром, блин, мобилу из-за тебя чуть не разбил! – возмущается тот, завалившись набок. – Какого хера?

      – Ты Лику тоже за руки так таскаешь? У нее от тебя синяки? – Сложив два плюс два в голове, я вспоминаю, как его девчонка недавно на днюхе у общего знакомого с фальшивой улыбкой натягивала рукава водолазки едва ли не до колен и заливала, что просто неудачно упала. Опять. Я закрыл на это глаза, хоть и чуял подвох. Ну не валятся с лестниц так, чтобы оставались синие следы пяти пальцев на локтях.

      – Че? – Лоб Сани напрягается, нижняя губа выпирает вперед, сам он весь бычится на меня.

      – Я повторять не буду, ты все слышал, – стою на своем.

      Он хмурит брови, щурится, пыжится весь, будто перед дракой, но пусть