Растревоженный эфир. Ирвин Шоу

периода мирно соседствовали с викторианскими стульями, обитыми ярким шелком. Чувствовалось, что художника по интерьерам дальше порога не пускали. Дом, удовлетворенно думал Арчер, дом. Здесь он мог позволить себе расслабиться, забыть об О’Ниле, программе, листке с версткой статьи из «Блупринт», что лежал сейчас в кармане.

      Когда он вошел в спальню, неся на подносе печенье и молоко, Китти, подложив под спину подушки, сидела в кровати с синим платочком на голове, так как вечером она вымыла волосы. Плечи ее были оголены, она выглядела на удивление молодой, была похожа на девушку из приморского городка, готовую отправиться на пляж. Арчер поставил поднос, наклонился, поцеловал Китти в плечо.

      – Так будет со всеми, кто посмеет лежать в постели полуголым, – прорычал он.

      – М-м-м… – Китти похлопала рукой по кровати, показывая, что хочет видеть его рядом. – В этом заведении обслуживание с каждым днем становится все лучше.

      Арчер снял пиджак, бросил его на стул, расстегнул воротник рубашки, снял галстук, а уж потом сел на кровать. Китти пила молоко. Прямо-таки послушная маленькая девочка за обеденным столом.

      – Я стала прожорливой, – призналась она. – Пролежала здесь весь вечер, думая о еде. Знаешь, на что я надеялась?

      – На что?

      – Я надеялась, что кому-то придет в голову заскочить в «Шраффт» и купить пинту мороженого. Кофейного.

      Арчер рассмеялся, похлопал жену по коленке, прикрытой одеялом.

      – Завтра. Обещаю, что завтра заскочу.

      – Я пыталась воспользоваться телепатией. – Китти откусила кусочек печенья. – Говорила себе, вот сейчас он идет по улице, поравнялся со «Шраффтом», и тут моя мысль заставляет его остановиться. «Я слышу голос, – говорит он себе. – Этот голос требует кофейного мороженого». – Китти захихикала. – Я растолстею до трехсот фунтов.

      – Об этом не волнуйся, – улыбнулся Арчер. – Так хорошо ты никогда не выглядела.

      – Мне стыдно за себя, когда я вхожу в кабинет доктора и он ставит меня на весы. – Китти взяла второе печенье. – Он считает, что у меня полностью отсутствует самоконтроль. Я вижу это по его глазам.

      – Именно такой и должна быть моя жена, – ответил Арчер. – Без самоконтроля.

      – Это ты идеальный муж, – удовлетворенно промурлыкала Китти. – Абсолютно идеальный муж.

      – У тебя был хороший день? – Арчер встал, начал раздеваться.

      – Большую часть времени я провела в кровати. Не читала. Не вязала. Не подходила к телефону. Не сказала Глории, что приготовить на обед. Мне в голову не пришло ни одной мысли. Тебе стыдно, что у тебя такая ленивая жена?

      – Естественно. – Арчер снял рубашку и на мгновение замер, держа ее в руке.

      – Стенной шкаф, – напомнила Китти. – Повесь ее в стенной шкаф. Я вижу, что ты уже собрался бросить рубашку на стул.

      Арчер улыбнулся и направился к большому стенному шкафу, половину которого занимала его одежда, а вторую – разноцветные наряды Китти.

      – Когда-нибудь, – он повесил рубашку и брюки и надел пижаму, – ты зайдешь с чтением