Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал. Вера Камша

Скал текущего года. Море сперва стало красным, а затем – грязным, остается уповать на то, что к осени зубаны его очистят, но грехи врагам Талига отпускать больше некому. Дурные вести верны и неотвратимы; к счастью, в распутицу они не летают, но ползают. Создатель, храни Талиг».

      Хранить короля папенька не просил ни Создателя, ни сына. Граф писал левой рукой и был предельно краток, да и что тут добавишь? То, что шады подняли алые паруса не для красоты, было ясно еще зимой, хотя сотни краснокрылых кораблей, входящих на рассвете в бухту, – это красиво. Марсель с детства любил батальные полотна, но почему Агарис? Никто не сомневался, что первыми станут дожи, а вторыми – гайифцы. Что ж, мориски оказались правоверней, чем о них думали.

      – Померанцевое море загадили, – тоскливо сообщил Марсель покончившему с угощением псу. – Кардиналами и, возможно, самим Эсперадором. Ты понимаешь, что это значит?

      Котик не понимал и, в отличие от господина посла, имел на это все права. Увы, граф Ченизу сидел в Олларии не для того, чтоб завиваться и носить пристежное пузо, и даже не для того, чтоб продлевать существование Сузы-Музы, хоть это и забавляло… У него было дело. Неизбежное, страшное, мерзкое, и продолжать с ним тянуть становилось невозможно.

      Марсель не воздел к небу руки и не возопил. Он даже не присвистнул, а просто сунул в огонь записку, прикоснулся к вискам пробкой от духов, расправил манжеты и неторопливо спустился к живо обсуждавшим достоинства форели гостям. Они почти ничего не успели съесть. Даже выздоровевший наконец кагет.

      – Господин Карлион, – обратился полномочный посол герцога Урготского к главному церемониймейстеру Великой Талигойи, – я получил долгожданные известия и хотел бы незамедлительно донести их до сведения его величества. К счастью, курьер встретился с моим гонцом до того, как достиг опасных земель. Мой соотечественник был столь беспечен, что путешествовал один и мог оказаться добычей адуанских разбойников.

      – Могу ли я узнать подробности? – засуетился Карлион. – Я немедленно еду…

      – О нет, – Марсель изящно расправил салфетку, – я вам ничего не скажу до конца обеда. Ваше общество слишком приятно, чтобы его лишаться, а дело… Оно терпит. Мой герцог и ее высочество Елена всего лишь просят передать его величеству их письма.

      – Так выпьем за ласточку Ургота! – вскочил с места Тристрам. – За ласточку, щебет которой несет в Талигойю весну!

      – О да, – торопливо подхватил Бурраз-ло-Ваухсар, – за ласточку, которая скоро станет розой! Прекрасной розой на груди его величества.

      – Пусть весна принесет в Талигойю любовь и радость!

      – Так и будет!

      Под столом, напоминая о своих законных правах, тявкнул Котик.

2

      Больше всего Руппи бесила салфетка. Ослепительно белая, с аккуратной, вышитой коричневым шелком монограммой, она доблестно защищала фельдмаршальский мундир от капель и крошек. Вежливость Бруно и его