Демонология Сангомара. Удав и гадюка. Евгения Штольц

его не очень интересовали: он не стал перешивать любимые алые одежды, символизирующие в Элегиаре аристократию, из-за каких-то, по его мнению, глупых суеверий.

      Порой Юлиану казалось, что с помощью своей красной пелерины, соединенной тремя золотыми цепочками, Вицеллий мысленно переносит себя обратно в Элегиар, где прошли почти все годы его жизни, трудной, но яркой. Старый веномансер, ныне больной и немощный, некогда был очень живым мужчиной, экспериментатором в области веномансии – Алым Змеем, как его называли при дворе. Однако о своей службе вампир говорил мало и редко. На то были причины. И дело даже не в клятве неразглашения, на которую, скорее всего, Вицеллию было плевать, а в событии 2119 года. Тогда, как узнал граф от приезжих купцов и из книг, погибли тысячи и тысячи нищих в трущобах. И виновным называли без преуменьшения Вицеллия гор’Ахага и его яды. Якобы это он отравил колодцы, чем вызвал жуткие болезни и последовавшие за ними смерти. А самого Вицеллия, по тем же рассказам, казнила толпа.

      Сам старик прибыл в особняк посреди дождливой ночи почти три десятилетия назад. Из пожитков он привез одну лишь пелерину, которую прятал за жутким балахоном, да купленную по пути рабыню. На все вопросы, что произошло на самом деле и как он избежал смерти, Вицеллий отнекивался и молчал. И только когда в имение Лилле Аданов прибывал кто-то из Срединного Юга, он неожиданно терялся и запрещал упоминать, что живет здесь… Граф был уверен, что его учитель до сих пор от кого-то скрывается, но умения держать язык за зубами у того было не занимать.

      Наблюдая из окна кабинета, как Вицеллий и Мариэльд неспешно общаются, граф продолжал раздумывать. Может быть, ему и правда не стоит вмешиваться в дело с левиафаном больше положенного? Свою миссию он выполнил, отправив гонцов во все порты. Да, будет потеряно два-три месяца… Да, за это время левиафан пожрет множество кораблей… Но и бороться с этим огромным демоном бесполезно!

      Глава 2. Наследие одиночества

      Тем временем в Офурте зима еще противилась теплым ветрам и яркому солнцу, а старик Аард, по мнению жителей, все никак не мог до конца разбудить горы от спячки. Йева фон де Тастемара лениво приоткрыла один глаз, уставившись в узкое замковое окно, что слепило поутру лучом света, попадающим аккурат на изголовье кровати.

      В окно почти ничего не было видно – лишь полосу леса и плешивые вершины гор с остатками снега. Прохладный ветер бросался на бойницу, гудел и тряс донжон до самого основания. Где-то поодаль от замка, в перерывах между бесноватыми завываниями, слышались рокот ручья и весенний щебет птиц.

      Уже очень долго Йева не чувствовала холод по-настоящему, но всегда внутри нее что-то морозило. И вот сейчас, закутавшись в меховое одеяло, она перевела взгляд на скудную мебель, делавшую мрачную комнату, пожалуй, еще мрачнее. Отсыревший от влаги сундук, отдающие плесенью волчьи шкуры, которые укрывали пол и каменные стены, и старая огромная