Зимняя любовь. Ася Лавринович

же злобно зарычал, обнажив острые клыки.

      – Дура! Собаку убери! – пригрозил испуганно Большов. – Почему он у тебя без намордника?

      – Тебе бы намордник нацепить! – огрызнулась Оля.

      Нортон тут же зашелся громким лаем. Теперь на ребят стали обращать внимание другие прохожие.

      Большов отпустил руку Цветолины и резко развернулся.

      – Я узнаю твой новый адрес, Цветик! – бросил он напоследок. – И папочка гулящий не поможет.

      Остальные парни, растерянно потоптавшись, двинулись за своим приятелем.

      – Ага! Удачи! – буркнула Константинова.

      Цвета сложила руки на груди и смотрела на Олю. Оля – на Цвету. Сломанный светофор мигал оранжевым, освещая их лица. Нортон растерянно переводил взгляд с одной девочки на другую.

      – Спасибо! – наконец проговорила Цветолина. Она подошла к огромной витрине и села в оконный проем. Над ее темноволосой головой теперь радостно перемигивалась гирлянда. – Но я бы и сама справилась с ним.

      Оля растерялась. Некоторое время стояла молча, а затем подошла к Цвете и присела рядом.

      – Куда тебе… – прочистив горло, проговорила Оля. Почему-то рядом с Цветолиной она терялась. Это Синицына – свой человек. Ее и подколоть можно. А к Константиновой не знаешь, как подобраться. – Он такой здоровый!

      – И на здоровых управу найти можно, – проговорила Цвета и полезла в карман куртки за шерстяными перчатками. – В крайнем случае, орать бы начала.

      – Что он от тебя хотел? – спросила Оля. Честное слово, не собиралась задавать этот вопрос. Он как-то сам вырвался.

      – А ты любопытная, Оля Воробьева! – саркастически усмехнулась Цветолина.

      Оле стало обидно. Тон Цветолины казался ей высокомерным. К чему эта фамильярность? А она, Оля, между прочим, Цветолину от каких-то отморозков из прошлой школы спасла.

      – Если ты считаешь, что я одна из этих, – начала Оля, – которые тебе в рот заглядывают…

      – Чего? – удивилась Цвета.

      – …и носят белые «Мартинсы», то не угадала!

      – При чем тут мои «Мартинсы»? – не понимала Цвета.

      – Ты не для всех кумир!

      – Я и не собиралась быть для всех кумиром, что за ерунду ты несешь, Оля?

      Воробьева только обиженно поджала нижнюю губу и подтянула к себе за ошейник Нортона.

      – Этот придурок Большов – любитель девочек позажимать в темных коридорах, – внезапно начала Цвета. – Как он выражается, в шутку. Это же офигеть как весело, ты как считаешь, Оля?

      Девочка растерянно пожала плечами:

      – Ну, вообще-то не очень…

      – Вот-вот! – Цветолина нахмурилась, взглянула на мигающий оранжевым светофор и тяжело вздохнула, выпустив изо рта пар. – Как-то зимой в восьмом классе Большов при всех больно и обидно ударил меня по заднице. Я помню, как громко смеялись он и эти его гиены… – Цвета кивнула в ту сторону, где скрылись парни. – Я сразу пошла к директору. И знаешь, что он мне сказал?

      – Что?

      – Что это всего лишь неудачная шутка… «Они же мальчики!» – улыбался мне в лицо директор.