Спящая. Мария Некрасова

человеческой речи в этой какофонии неголосов, возникает картинка: он в больнице. Да! Точно! Воробьи, холод, простудился. А этот здесь что? Славик? Он теперь всегда будет его преследовать?

      – Ты что здесь? – Лицо Славика далеко, он-то стоит на ногах, Лёка его толком не видит… «Воды!», «Больно!», «Каша! Каша!» – гудят в голове неголоса: какая разница вообще, что здесь забыл этот дурацкий Славик, надо цветок полить…

      Лёка вскакивает, рвёт на себя дверь и влетает прямо в белый халат.

      – Это что такое? – медсестра. Злая или не очень? Какая разница?!

      – Цветок! – Лёка выкрикивает это, наверное, на всю больницу. – Надо полить цветок! В коридоре, там, где лампы и нарисованная мышка на двери кабинета! У кота ухо порвано! И это…

      В затылке, где ещё оставалось место для человеческих мыслей и слов, засвербило: «Они не поймут! Никогда не поймут, они не слышат! И цветок останется, и кот…»

      – Ты чего, малахольный? – Славик. – Вы не волнуйтесь, он всегда такой. Ещё летом поднял на уши всю группу, стал орать, что нужно полить все деревья вокруг.

      – Молчи! – кажется, Лёка сказал это на цветочном. Славик странно глянул на него, но не замолчал: – А в этот раз утащил в столовке весь хлеб ночью и пошёл кормить птиц. Потому и заболел… – у него был очень самодовольный голос стукача. Хотелось врезать, но Славик был сильнее.

      А медсестра как будто не удивилась и уж точно не рассердилась.

      – Надо так надо. Давай так: я пойду полью цветы, а вы полежите. Оба! – она посмотрела на дурацкого Славика. – Скоро доктор придёт, а вы скачете тут, да ещё и ссоритесь. Он рассердится…

      Дурацкий Славик, конечно, ныряет под одеяло, убеждая её нудным голосом пакостника:

      – Нет-нет, мы не ссоримся.

      А Лёка стоит, не зная, что делать, верить или не верить… Слёзы ещё льются, и дурацкая красная нитка из носа свисает на больничную пижаму.

      – Ой, а кто тебе нос разбил?!

      – Это он упал. – Славик, кажется, испугался, что его сделают виноватым.

      Медсестра с подозрением смотрит на Славика и кивает Лёке:

      – Ладно, ложись. Давай сперва нос вытрем. – Она уходит, потом возвращается с ватой и шипучей гадостью, которая щиплет, а цветок так и стоит неполитый. И кот…

      У Лёки опять наворачиваются слёзы, но медсестра думает, что это из-за разбитого носа, и обещает, что до свадьбы заживёт.

* * *

      Цветок она полила, Лёка это заметил. А вечером пришла в палату и спросила, как он узнал про кота.

      Пальцы у неё были перемазаны зелёнкой, а на руке алели свежие царапины, явно оставленные кошкой. Лёка сразу понял: ему поверили! Медсестра обработала коту ухо: нашла, обработала! Улыбка сама собой поползла к ушам: это здорово. Лёка думал, кот притих потому, что смирился, а вот…

      – В окно видел, – он старательно изобразил честный взгляд, да ещё и кивнул на окно.

      Медсестра подошла к окну, прижала ладони к стеклу, заслоняясь от света:

      – Темно уже… Они обычно с другой стороны бегают, поближе к кухне. Ты в коридор выходил, да?

      Лёка