Двенадцать стульев. Илья Ильф

      Глава 8

      Голубой воришка

      Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза. Завхоза звали Александром Яковлевичем, а жену его – Александрой Яковлевной. Он называл ее Сашхен, она звала его Альхен. Свет не видывал еще такого голубого воришки, как Александр Яковлевич.

      Он был не только завхозом, но и вообще заведующим. Прежнего за грубое обращение с воспитанницами сняли с работы и назначили капельмейстером симфонического оркестра. Альхен ничем не напоминал своего невоспитанного начальника. В порядке уплотненного рабочего дня он принял на себя управление домом и с пенсионерками обращался отменно вежливо, проводя в доме важные реформы и нововведения.

      Остап Бендер потянул тяжелую дубовую дверь воробьяниновского особняка и очутился в вестибюле. Здесь пахло подгоревшей кашей. Из верхних помещений неслась разноголосица, похожая на отдаленное «ура» в цепи. Никого не было, и никто не появился. Вверх двумя маршами вела дубовая лестница с лаковыми некогда ступенями. Теперь в ней торчали только кольца, а медных прутьев, прижимавших когда-то ковер к ступенькам, не было.

      «Предводитель команчей жил, однако, в пошлой роскоши», – думал Остап, поднимаясь наверх.

      В первой же комнате, светлой и просторной, сидели в кружок десятка полтора седеньких старушек в платьях из наидешевейшего туальденора мышиного цвета. Напряженно вытянув шеи и глядя на стоявшего в центре цветущего мужчину, старухи пели:

      Слышен звон бубенцов издалека.

      Это тройки знакомый разбег…

      А вдали простирался широ-о-ко

      Белым саваном искристый снег!..

      Предводитель хора, в серой толстовке из того же туальденора и в туальденоровых брюках, отбивал такт обеими руками и, вертясь, покрикивал:

      – Дисканты, тише! Кокушкина, слабее!

      Он увидел Остапа, но, не в силах удержать движения своих рук, только недоброжелательно посмотрел на вошедшего и продолжал дирижировать. Хор с усилием загремел, как сквозь подушку:

      Та-та-та, та-та-та, та-та-та,

      То-ро-ром, ту-ру-рум, ту-ру-рум..

      – Скажите, где здесь можно видеть товарища завхоза? – вымолвил Остап, прорвавшись в первую же паузу.

      – А в чем дело, товарищ?

      Остап подал дирижеру руку и дружелюбно спросил:

      – Песни народностей? Очень интересно. Я инспектор пожарной охраны.

      Завхоз застыдился.

      – Да, да, – сказал он, конфузясь, – это как раз кстати. Я даже доклад собирался писать.

      – Вам нечего беспокоиться, – великодушно заявил Остап, – я сам напишу доклад. Ну, давайте смотреть помещение.

      Альхен мановением руки распустил хор, и старухи удалились мелкими радостными шажками.

      – Пожалуйте за мной, – пригласил завхоз.

      Прежде чем пройти дальше, Остап уставился на мебель