Корысть на пьедестале. Владимир Колычев

мою не трогай!

      Любила она Сергея, но уже далеко не так слепо, как прежде. Многое могла ему простить, и его тунеядство готова была терпеть, но глаза держала открытыми. Далек он от морального совершенства, мягко говоря, нет ему доверия. И деньги за участок он запросто прикарманить может… Нет уж, круглых дур он пусть в другом месте поищет.

      – Почему?

      – Золото здесь зарыто. Осенью перекопаешь огород, найдешь.

      – Золото? – в раздумье проговорил он, внимательно глядя на нее. – Осенью?.. А я осенью здесь буду?

      – Можешь уходить прямо сейчас! – Она резко повела рукой в сторону калитки.

      – А вдруг уйду?

      – Поплачу и успокоюсь. Я уже привыкла без тебя жить. Не так уж это и трудно.

      – Думаешь?

      – Знаю!

      – Изменилась ты. Сильно изменилась.

      – Это не я изменилась, это жизнь научила.

      – Ты мне такая больше нравишься… Иди, закрой калитку, никуда я от тебя не денусь…

      Громкая зомбирующая музыка, завораживающий лазерный свет, хаотичные движения тел на танцполе, жующие за столиками, которым вечно чего-то не хватает, сбегай-принеси-подай, не забудь, не напутай, и так всю ночь. Но Василиса привыкла, в этом дурдоме она уже как рыба в воде. И успевает, и все у нее под контролем, и чаевые она уже наловчилась утаивать. Глаз у Альберта зоркий, он все видит, от него ничего не скроешь, но так только казалось. Чаевые складывались в общую копилку, потом делились на всех, и неважно, как ты работаешь, все равно получишь на равных с другими официантами. Все бы ничего, но Альберт забирал себе львиную долю, где же здесь справедливость?..

      Но следил за Василисой не только администратор, с недавних пор в клубе работает Сергей, все-таки взяли его в охрану. И ничего, справляется. Стоит в дальнем углу зала, смотрит, наблюдает, а Василиса у него под особым приглядом.

      С тех пор как она отшила его с куплей-продажей, он заметно изменился. И домом вдруг занялся – крышу подправил, возле крыльца забетонировал, обещал взяться за баньку, которую построил для себя отец. Сарайчик там из толстых бревен, парилка совсем крохотная, два человека едва помещаются, и прогревается она плохо. Василиса эту баньку за ненадобностью в сарай превратила и уже захламить успела. Сергей решил вернуть ей прежнее назначение – от барахла очистить, стены утеплить, печь наладить. Дальше слов дело пока не идет, но желание у него есть, и то хорошо.

      А еще Сергей в клуб на работу сам напросился. И вообще, он теперь на Василису другими глазами смотрит – уважительно, как на равную. Не зря она показала ему характер, не вытирает он больше об нее ноги. На других баб заглядывается, не без этого, но ни с кем не крутит, хотя возможности есть.

      Василиса получила расчет, по пути к бару незаметно вынула из книжечки сотенную купюру, сунула в рукав. Сто рублей из семисот чаевых – это сущий пустяк, но если Альберт заметит, стыда потом не оберешься. На первый раз предупредят, хотя могут и уволить – в назидание остальным.

      Но Альберта нет нигде, а Сергей, если даже увидит, никому не скажет.

      – Климова! – раздался вдруг над ухом до тошноты