За пазухой у дракона. Елена Соловьева

е помню. А вот матушка Грэси как будто и не изменилась с тех пор, как нянчилась со мной: все такая же розовощекая, кругленькая и маленькая, как сдобная булочка. Разве что за последние годы в ее буйных черных кудрях поселилась седина, да и бегать вверх по лестнице ей становилось все тяжелее.

      – И что от нас потребовалось этому закоренелому цинику, сеньору дракону? – спросила я, имея в виду Бэлтрена, наместника короля в провинции Арагоса. Подумать только, последние сражения между некромантами и ведьмами стихли лишь пару месяцев назад, а этот уже вводит новые налоги. Уму непостижимо! – Да ты присядь, матушка, успокойся. Хочешь, принесу стакан воды?

      – Разве можно, деточка?.. – замахала на меня руками Грэси. – Это я должна тебе прислуживать, а не наоборот. Вот, почитай-ка!

      Она сунула мне под нос письмо, что до того так крепко сжимала в руках.

      – Новый налог? На это раз на воздух? – скептически уточнила я.

      С этого дракона станется. Вот с чего он решил, будто восстановление территорий должно проходить за счет мирных плантаторов? Мы эту войну не затевали, наоборот, всячески стремились к миру. Мало того, что моего дядю призвали на военную службу, с которой тот не вернулся, так еще и последние сбережения отдать? А чем прикажете платить работникам? Треть урожая сгорела, треть сгнила на складах из-за невозможности доставить фрукты покупателям. Нам остались жалкие крохи…

      – Нет! Хуже, деточка, все гораздо хуже!.. – Матушка обхватила голову и возвела очи горе. – Люди наместника утверждают, будто плантация, усадьба и даже кошатня нам больше не принадлежат!

      – В смысле?.. – Письмо выпало из моих рук. – Это исключено, матушка. Вот говорила тебе, не ходи по жаре без шляпы и зонта, напечет голову.

      Поместье принадлежало моему отцу, а после его смерти перешло к дяде Джуано. Теперь, когда последний пропал, я осталась единственной наследницей.

      – Дона Джуано обвинили в измене, его имущество подлежит аресту, – запричитала матушка, глядя на меня своими большими карими глазами, в которых сейчас блестели слезы. – Вам же надлежит немедленно прибыть ко двору сеньора Белтрена Драко, чтобы он смог определить вашу дальнейшую судьбу. Боюсь, он захочет выдать вас замуж. Да вы прочтите письмо, сеньорита…

      Вот только не замуж, увольте. Был тут у меня недавно наплыв женихов, больше напоминавший парад уродцев. Сосед, проигравшийся в пух и прах некромантам еще до войны, видишь ли, воспылал ко мне неземной страстью. Решил, будто двадцатилетняя девчонка не отличит охотника до чужого добра от пылкого влюбленного. Какой бред! Потом еще один приходил, тоже клялся в вечной любви, а сам посматривал на столовое серебро, да в окно, на фруктовые плантации. Ну да, и на мою грудь смотрел, пышную и высокую, доставшуюся от красавицы-мамы.

      – Скажите, сеньор, какого цвета мои глаза? – спросила я в конце вечера, а сама вроде как смущенно прикрылась веером.

      Разумеется, жених не угадал. Ни с первого, ни даже с третьего раза. А ведь глаза у меня запоминающиеся, фиалкового оттенка. Тоже, кстати, от мамы достались. А вот золотистые локоны – это уже от папы, так же, как высокий рост и деловая хватка.

      После первых двух женихов приезжала еще парочка. Но и те проверки на вшивость не прошли, а потому убрались восвояси, наевшись до отвала фруктами и другими щедрыми угощениями. Один чуть не спер серебряную табакерку отца, стоявшую на каминной полке. Но был пойман мной лично за руку, после чего долго и извинялся, и клялся, что больше никогда и ни в коем разе. Клялся он, разумеется, после того, как его руку я ловко завела ему же за спину, повторив один из приемчиков учителя. Как все же хорошо, что вместо нудных уроков музицирования выбрала самооборону. Будто знала, что пригодится.

      С тех пор женихов на порог велела не пускать. Не для того я хранила и преумножала то, что досталось от родителей, чтобы передать все это какому-нибудь ленивому хлыщу. Сейчас, когда кончилась война, о деле надо думать, как плантации восстанавливать да связи вновь налаживать. А никак не о замужестве.

      – Ой, что бу-у-удет-то, деточка?.. – всхлипывала матушка и утирала нос огромным кружевным платком.

      Я дочитала письмо и, скомкав, отправила прямиком в раззявленную пасть железного ворона. Тот с удовольствием сожрал письмецо дракона Бэлтрена и, сыто рыгнув, вылетел в распахнутое окно.

      – Нормально все будет, – пообещала матушке Грэси. – Передай людям наместника, что никуда я с ними не поеду. Еще не хватало, чтоб меня, дочь Луиса Эстебана, везли в замок под конвоем. – Сама прибуду через пару часов. Пусть сеньор Бэлтрен Драко встречает.

      Уж я ему приеду. Я ему так приеду – вовек не забудет!

      Для начала попросила оседлать Тучку. Чистокровный летающий кот  – это не средство передвижения, а песня какая-то. И огромное расстояние пролетит за несколько часов, и теплом согреет, и врага атакует так, что мало не покажется. А уж как мурлычет…

      До войны у нас была процветающая кошатня, за каждым окотом очередь выстраивалась чуть не до столицы. А потом появился дракон Бэлтрен с армией, и красавцев котов изъяли для военных целей. Дяде что-то там заплатили, жалкие крохи на