Пли! Пушкарь из будущего. Юрий Корчевский

с характерным носом человек, после того как он заговорил, сомнения отпали.

      – Откуда будешь?

      – Армения! Слышал, что ли, страну такую?

      Господи помилуй меня, и здесь они торгуют. Поистине вездесущее племя.

      И никто не валит деревья, не пашет землю, не состоит у князя в дружине.

      К возку подошли втроем – мальчишка, выделенный продавцом, пыхтя, тащил за нами тюк с покупками.

      – Ну, иди, надевай обнову, покрасуйся!

      Я прикинул на себя атласную рубаху, натянул штаны, подпоясался поясом, прицепил ножик. На голове красовалась шапочка типа большой ермолки, на ногах вот только были мои же туфли.

      – Ну вот, другое дело, – довольно потирал руками Игнат Лукич. – Сразу видно – не голодранец, а уважаемый человек.

      – Спасибо тебе, Игнат Лукич, много ты на меня потратил, заслужил ли?

      – Что ты, – замахал он руками. – Ты с досками вот как мне удружил, а возок-то как хорош, сам ужо оценил.

      Я успокоился.

      – Напомнил бы ты мне, Игнат Лукич, про деньги.

      – Да ты что, мил-человек, не знаешь разве?

      – Да я только из дальних стран, подзабыл маленько.

      Подивившись, трактирщик начал мне пояснять про рубли: в одной новгородской гривне три рубля, в одном рубле сто новгородских. Еще есть московки, эти на две новгородки потянут, еще есть полушки в четверть копейки, алтын три копейки, есть серебряная гривна киевская – поменьше, и новгородская лодочкой – та поболе будет. На торгу и иноземных монет много: арабские дирхемы – куны по-нашему, полдирхема – резан. Сто резанов равны большой киевской гривне. Самые хорошие деньги – или златник, или золотой мискаль. Он перечислял и далее – нагаты, чешуйки и т. д.

      На сколько и какие деньги можно обменять, с непривычки я совсем запутался.

      – Ты мне скажи, Игнат Лукич, а чего столько стоит.

      Хозяин посмотрел на меня как на больного.

      – Ну, скажем, корова стоит двадцать шесть алтын и три-четыре деньги, на рубль купишь около двух пудов мяса али рыбы, три пуда соли али три пуда ржаной муки. Самое дорогое на торгу – железные изделия: гвозди, скобы, подковы, серпы, оружие всякое. За хороший меч можно деревню взять со всеми холопами.

      Ну и расценочки у них тут. И запомнить с ходу курс денег друг к другу тяжеловато. С математикой у меня всегда было неважно.

      Через три дня я пошел к сапожнику за обещанными сапогами.

      Одна пара – коротенькие, чуть выше щиколотки, из мягкой красной кожи с низким каблучком. Обувши – нога как в носках, нигде не жмет. Вторая пара были черные, из более грубой кожи, с толстой подошвой, про такую говорят – им сто лет сносу не будет. Сапожник ходил вокруг меня и приговаривал: по уму сделано, на совесть, нигде ни одна нитка не порвется, ежели салом али дегтем мазать будешь, и промокать в дождь не будут. Носи на здоровье, мил-человек. Сапоги, как и у всех здесь, были на одну ногу – ни левый, ни правый, – какой обул, тот и носи. С непривычки легкий дискомфорт, если не сказать неудобства, доставляли портянки. Про носки в этом мире никто и слыхом не