Не вместо. Александра Гейл

отвернулся к комоду, не позволяя увидеть больше.

      – Почему ты не с родителями и вообще сидишь без света? – не стал он отвечать на мой вопрос.

      – С родителями? На вечере у Докери? Да я засну прямо в тарелке между устрицами и фуа-гра, испортив аппетит всем собравшимся. Зачем тебе деньги, Джеймс?

      Он упрямо молчал, и это волновало меня больше остального. Внутри начала медленно закипать злость. Я подскочила и дернула брата за плечо, разворачивая к себе. Он охнул от боли, обнаруживая, что в драке пострадало не только лицо.

      – Джеймс! С кем ты подрался? И зачем тебе деньги? – Он грубо сбросил мою руку. – Брат! – А в этом месте я уже начала откровенно орать.

      – Шер, плохо, что ты дома, – только и сказал он.

      – Да объясни, наконец!

      Завязалась настоящая потасовка. Я никогда не была слабачкой, а Джеймс мало того, что подрался, так еще явно боялся мне навредить. Он всегда берег свою маленькую сестренку – как хрустальную. В конце концов после пары чувствительных ударов он крепко схватил меня за плечи своими огромными сбитыми ручищами, не давая ударить снова. И, проникновенно заглядывая в глаза, зашептал прямо в лицо:

      – Мне нужно покинуть штат. Сейчас. И лучше тебе не знать о причинах.

      – Джимми, – из груди само собой вырвалось его детское прозвище.

      Едва ли брату понравилось быть «Джимми» в двадцать с лишним лет, но происходило что-то из ряда вон, что-то сложнообъяснимое и уж точно совсем неконтролируемое. И я начала поддаваться панике, хотя, вообще-то, это не в моем характере. Но ведь что-то случилось, что-то страшное.

      Мы с Джеймсом относимся к тому редкому типу братьев и сестер, которые обожали друг друга с самого детства. Не разлей вода. Мне все девчонки в школе завидовали, потому что Джеймс легко мог дать в нос даже за простое оскорбление в мой адрес и лично забирал со всех вечеринок на своем мотоцикле. Я – его маленькая любимая принцесса, и всегда так было. Как это он меня одну оставит?

      – Говори, – усилием воли взяла я себя в руки. – Ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно.

      – Да пойми же, Шерри, я защитить тебя пытаюсь, – досадливо протянул он и внезапно прижал меня к груди с такой силой, что позвонки хрустнули. – Не могу сказать, не могу, прости.

      – Но иначе я буду копать, пока не выясню это сама, – заупрямилась я.

      – Даже не думай, – неожиданно зло прорычал он и встряхнул меня, словно тряпичную куклу.

      – Джеймс и Шерил Абрамс, помнишь? Всегда, – процитировала я ему вырезанную на стволе дерева клятву вечной дружбы. И уже проникновенно заглядывая в глаза брата: – Я никогда. Тебя. Не предам.

      – Не в этом дело. Я не хочу, чтобы стали наседать на тебя. Не предашь – тебе же хуже будет.

      Оттолкнув его наконец, я направилась в свою комнату, залезла в стол и достала оттуда старую шкатулку с мелочами. Когда поверх крышки упала капля, я с удивлением провела ладонью по щеке и обнаружила горячую дорожку слез. Откашлявшись и взяв себя в руки – Джеймсу, если я правильно поняла, только моих рыданий сейчас